— Разумеется, глупышка, — ответила Пенелопа, шествуя к парадной двери. — Он ведь не герцог, верно? О, по-моему, это лорд Физерстоун!

Артемис последовала за Пенелопой, порхнувшей навстречу молодому лорду. У Джорджа Физерстоуна, барона Физерстоуна, были большие голубые глаза с густыми, загнутыми вверх ресницами и пухлые красные губы, так что, если бы не тяжелый подбородок и длинный нос, то его можно было бы принять за девушку. На нем был бордовый сюртук, а его золотистый жилет отливал пурпуром и ярким лиственно-зеленым цветом. Многие леди из лондонского высшего общества считали его очень привлекательным, хотя Артемис находила наглый блеск его голубых глаз просто отвратительным.

— Леди Пенелопа! — шумно обрадовался лорд Физерстоун и, остановившись на мраморной лестнице, отвесил замысловатый поклон. — Что нового?

— Милорд, рада сообщить вам, что я побывала в Сент-Джайлзе, — доложила Пенелопа, протягивая ему руку.

Лорд Физерстоун склонился к ее руке и, задержавшись на секунду дольше положенного, взглянул на девушку сквозь густые ресницы.

— И выпили рюмку джина?

Пенелопа со смехом раскрыла веер.

— Все было гораздо интереснее, милорд. — Усмехнувшись, она опустила веер. — Я встретила Призрака Сент-Джайлза!

— Что вы говорите?! — Глаза лорда Физерстоуна округлились.

— Это чистейшая правда. Моя компаньонка, мисс Грейвс, может подтвердить.

Артемис сделала реверанс, затем сказала:

— Да, милорд, все так и было.

— Это удивительно, миледи!.. — Лорд Физерстоун так широко раскинул руки, что покачнулся, и Артемис даже испугалась, что он потеряет равновесие на лестнице. Но виконт удержался и поставил одну ногу на следующую ступеньку. — Дьявол в маске сражен красотой девушки? — Он взглянул на Пенелопу с лукавой улыбкой. — Значит, вы сразили его, не так ли, миледи?

Артемис нахмурилась. «Сразить» — довольно сомнительное слово, которое можно истолковать…

— Добрый вечер, миледи, милорд… — послышался чей-то бархатистый голос.

Артемис тотчас обернулась и увидела приближавшегося к ним герцога Уэйкфилда, высокого и худощавого, в элегантном белом парике и строгом черном костюме. Падавший из особняка свет создавал смутные зловещие тени у него на лице, подчеркивая правильные черты — резкие темные линии бровей и расположенный пониже крупный прямой нос, спускавшийся к тонкой линии губ. Среди светских леди герцог Уэйкфилд не считался таким же привлекательным, как лорд Физерстоун, но если бы можно было взглянуть на него, забыв о самом человеке, то оказалось бы, что он очень даже красивый мужчина. Однако красота его была холодной и строгой, без какого-либо намека на мягкость, способную сгладить резкие черты его лица.

При этой мысли Артемис невольно вздрогнула. Нет, герцог Уэйкфилд никогда не станет женским любимцем. Что-то в нем настолько противоречило женскому представлению об идеальном мужчине, что он чуть ли не отпугивал слабый пол. Он явно не принадлежал к тем людям, которыми можно управлять, пользуясь нежностью, красотой и ласковыми словами. Он подчинится — если предположить, что он вообще способен подчиняться, — только по собственной воле.

— О, ваша светлость… — Пенелопа сделала кокетливый реверанс, а Артемис более сдержанно присела рядом с ней. — Как приятно видеть вас сегодня вечером!

— Рад встрече, леди Пенелопа. — Герцог наклонился к ее руке и тут же выпрямился. Его темные глаза не выражали никаких эмоций — ни положительных, ни отрицательных. — Я правильно услышал о Призраке Сент-Джайлза?

Пенелопа облизнула губы, что должно было выглядеть соблазнительно, но Артемис показалось, что ее кузина, по-видимому, сильно нервничала.