– Эти вещи меня совершенно не интересуют. Но нехорошо, что моя подруга Шивон лежит в безымянной могиле.

– Прости меня, Лана. – Джесс накрыл ее руку ладонью. – Я не подумал. Ты ведь даже не имела возможности оплакать потерю лучшей подруги. Скажи мне, где похоронили Шивон, и я позабочусь о том, чтобы ее перезахоронили как следует и поставили памятник.

Лана почувствовала прилив стыда, от которого у нее покраснели щеки. Неужели она никогда не научится лгать с такой легкостью, как это делают Джесс и его друзья?

– Я бы предпочла сама об этом позаботиться.

– Как хочешь! – Он отпустил ее руку и занялся едой. – Завтра я первым делом позабочусь о том, чтобы у тебя были деньги купить участок у церкви Святого Патрика и поставить там памятник. В Вест-Энде есть чудесный итальянский резчик по камню, который может высечь из гранита ангела или святого или написать на плите мрамора то, что тебе захочется. Выбор за тобой.

Лана поспешно наклонила голову, чтобы спрятать навернувшиеся на глаза слезы.

«Ах, Шивон, как бы мне хотелось дать тебе то, чего ты заслуживаешь! Но я уверена, что ты меня поймешь. Сейчас мне надо пустить эти деньги на то, чтобы нанять хорошего дорогого адвоката и получить опеку над Колином. Хотя мне стыдно лгать, я это делаю, чтобы не обмануть тебя. Пожалуйста, прости меня!»

Эта безмолвная молитва немного успокоила Лану. Начатый ею обман камнем лег ей на сердце. Но что ей оставалось делать? Ей не с кем было поделиться – и приходилось делать то, что она делала всегда. Она будет делать то, что считает нужным, и надеяться на то, что ее выбор окажется удачным.

* * *

– Герцогиня Пятой авеню. Это редкий подарок! Как вы меня нашли, герцогиня?

Благообразный и безупречно одетый мужчина вышел из-за своего рабочего стола, как только Лана вошла в комнату.

– Я прочла о вас в «Нью-Йорк ньюс». Вы представляли Инид Моргенталь, когда у нее было то… недоразумение с продавцом.

– Вот как!

Этой короткой фразой, прозвучавшей как проклятие, он расправился с судебным процессом, который занимал первую полосу газет в течение нескольких недель.

Подав Лане стул, он дождался, чтобы она села, а потом вернулся за свой стол.

– Жадные предприниматели всегда угрожают испортить доброе имя человека богатого и привилегированного, надеясь, что тот предпочтет тихо откупиться.

Лана слышала, что владелец магазина поймал Инид на том, что она спрятала на себе несколько дорогих ювелирных украшений, и что пришлось заплатить большие деньги, чтобы он снял свой иск. Хантер Шейлер переплел пальцы рук, лежащих на столе, и внимательно посмотрел на нее:

– Вы пришли сюда поэтому? Кто-то угрожает вашему доброму имени?

Она набрала воздуха и вспомнила заранее подготовленные слова.

– Мистер Шейлер я бы хотела, чтобы вы представляли мои интересы в суде.

– С какой целью?

– Есть один мальчик…

Его брови стремительно поднялись.

– Ваш? Незаконнорожденный ребенок?

Если ее и оскорбило такое предположение, она решила не обращать на это внимания. В конце концов, адвокату с его репутацией часто приходится видеть оборотную сторону жизни.

– Он сирота, сын доброй подруги. Я дала слово, что, если что-то случится, я буду растить и любить его как своего собственного. Хотя мне очень хотелось бы выполнить обещание, моим попыткам мешают.

– Вымогательство?

Она предупреждающе подняла руку:

– Ничего подобного. Просто Эвелин Ван Эндел согласилась усыновить мальчика, а мне кажется, что, хотя она уже могла пожалеть о таком обещании, оно было дано публично и ей неудобно отказываться от своего слова.