На сцене объявился бородатый человек, которого встретили радостным воем. Человек поднял руку, и публика смолкла.

– Ну, привет, – сказал человек. – Снова вместе, снова… Не прошло и года, как мы вновь в вашем городе… Это ведь Бобруйск?

– Да, – завопили все вокруг. – Бобруйск.

– Совсем это не Бобруйск, – сказала Юля неприязненно.

– Так я и знал. Привет, Бобруйск! С вами…

Над Кукуем повисла еще более глубокая тишина.

– С вами…

Тишина стала пронзительней, в тишине кто-то рыгнул, и это выглядело органично.

– С вами… «Анаболик Бомберс».

Кукуй взорвался. В воздух поднялись десятки черных шариков, на сцену обрушился водопад мелочи, которую зрители кидали исполнителям, концерт начался.

– С вами Дрейк Пипуныров.

Дрейк разорвал на себе майку. Телосложения он был весьма специфического – имел крайне перекачанные грудные мышцы, которыми он безобразно дергал в такт музыке, и мимо музыки, и вообще. Вот и сейчас он выдал грудями заразительную трель, чем вызвал у меня приступ расслоения реальности.

Но народу понравилось. Сашка рассмеялась. Юлька, несмотря на свой рост, поднялась на цыпочки и выпучила глаза.

– Он что, правда Пипуныров? – спросила Сашка громко.

– Ага.

– Везет же людям с фамилиями, – усмехнулась Саша. – А вообще, герой, вона как ножками сучит.

– Это шведская фамилия на самом деле! – пояснил я. – В переводе означает «осиновый нос». Или «осиновый кол». Ее издревле присваивали шведским охотникам на нечисть, причем не простым, а из королевских родов! Пипуныров, он, можно сказать, скандинавский принц. Почти Гамлет. Слышали про такого?!

– Он пахана своего в ухо отравил! – ответила Юля.

– Зачет. – Я пожал Юле руку.

«Анаболики» грянули. Дрейк пустился выделывать всевозможные коленца, прыгал и кривлялся, омерзительно выворачивая конечности, очень в соответствии с репертуаром. Песня называлась «Поминки по Геккльбери».

– Что-то я слов не разбираю, – крикнула Саша на втором куплете. – Так и должно быть?!

– Да, – крикнул в ответ я. – Это же «Поминки по Геккльбери». Тут ни одного понятного слова.

– Почему?! – спросила Юля.

– Культура, – ответил я.

Саша и Юля посмотрели на меня не просто с интересом, но и с уважением.

– И откуда ты такой умный?! – спросила Саша.

– Приготовьте помидоры, – не ответил я и стал доставать овощи, в меру мягкие, в меру плотные, как раз такие, что можно было прицельно метнуть.

– А тухлыми яйцами чего не кидают?! – поинтересовалась Саша.

– Санэпидстанция запретила. Сальмонеллез. Так что можно только помидорами. Берите.

Я протянул девчонкам плетенку.

Девушки огляделись и помидоры взяли. Интересно, а если бы я предложил камни? Психология толпы.

Музыка оборвалась.

– А теперь, о други, – сказал Пипуныров, стирая пот с туловища. – Теперь я исполню пьесу, которую я сочинил уже давно, семь лет назад, в тоске и смятенье, в сумерках духа.

Люди замычали, а Дрейк Пипуныров прорычал в микрофон:

– Итак, встречайте, это она. «Томато Деспердатор». И да храни нас, господи, от ярости норманн.

Это был знак. Пароль. К тому, что можно кидать помидоры. Обычно после этой самой фразы начиналось все самое веселое. Народ радостно загудел и стал доставать помидоры, а некоторые уже держали их в руках загодя, и едва Пипуныров помянул норманн, на сцену обрушился помидорный удар, летящие помидоры закрыли свет солнца, вот прямо так.