Вот просто так, взяла зубами и выдернула с мясом, из стены потянулись пластиковые трубы, посыпался кафель.

– Опа, – сказала Алька.

В сторону ударила вода, сначала горячая, а затем с небольшим замедлением и холодная. Я глупо попробовал заткнуть трубу пальцем, бесполезно.

– Потоп! – взвизгнула Алька и выбежала из ванной.

Собака последовала за ней. А я с этим потопом остался один на один.

Попробовал заткнуть воду полотенцем, эффекту было еще меньше, чем от пальца. Вода уже залила ванную комнату и растекалась по дому веселым потоком. Я стоял посреди всего этого половодья и не знал, что предпринять. Впал в ступор, который продолжался, наверное, минуты три, во всяком случае, вода успела добраться уже до кухни.

И только когда меня начало подергивать током, причем довольно неприятно и сильно подергивать, я понял, что надо делать. Вспомнил, что на каждой трубе есть свой кран, это такой общий закон мироздания. Вспомнил про кран и рванул вниз, в подвал, дверь плечом выдавил…

Было уже поздно, конечно, паркет из гавайской сосны пострадал.

Потом Алька сидела с собакой в гостиной. Собака сосредоточенно лопала козинаки, Алька напевала что-то и одновременно сушила тапки феном. И собаку тоже феном сушила, так, заодно.

– Уши ей сушу, – сказала Алька. – Вода могла в уши попасть, от этого оглохнуть можно. Или воспаление пойдет, потом намучаемся. Может, даже операцию надо будет делать.

– Сладким тоже не перекармливай, – посоветовал я. – Зубы испортишь и диабет.

– Ерунда, – отмахнулась Алька. – Это на меду козинаки, от них диабета не бывает. И вообще орехи полезны, семечки тоже. У собаки дефицит веса, между прочим, а тебе козинаков ей жалко.

Алька раскрыла еще одну пачку. Собака раскрыла пасть.

– Герда кушает. Герда кушает, Герда любит козинаки.

– Ты просто дрессировщица, – заметил я. – Укротительница тигров.

– А, ерунда, – отмахнулась Алька. – Все просто. Пряник – кнут – пряник. Ну, еще резиновый мячик, может, некоторые любят поиграть.

Это Алька сказала как-то чересчур по-взрослому, так что мне даже неприятно стало. Как чужая. В последнее время это с ней часто. Я, конечно, виноват. Да, да, виноват. Аделина тоже виновата, но ее почти не ругали.

– А люди? – спросил я. – Как их дрессировать?

– А что люди? – Алька забросила в пасть собаки козинак. – Люди то же самое. Пожрать, поиграть, ну и это… ласковое слово и кошке приятно. Конечно, я утрирую, но в принципе так. Глупость, тщеславие, алчность – три камня, на которых строятся империи.

Это она уже как-то изрекла, видимо, из исторической книги была фраза или великий кто сказал.

– А почему Герда? – не понял я. – У нее что, татуировка с именем?

– Сам ты татуировка. Какая татуировка у собаки, Гоша, ты что? Она мне сама сказала.

– Сама? – не удивился я. – Разве собаки говорят?

– Герда говорит.

Алька поглядела на меня с излишней серьезностью, и я в очередной раз не понял, врет она или не врет.

– Вообще-то, я ее хотела Бангой назвать, но она мне сказала, что она Герда.

Глава 6

Белинский и Феофан

– Вот у тети Нины, маминой офлайн-френдессы, имелся чихуахуа. Инфарктник такой, мелкий вырожденец с кривыми лапками. Инфаркт он получил от удара газетой по голове, и с тех пор стал принципиально ходить под себя по всем нуждам. А еще пристрастился к чесанию, как кот к валерьянке, ляжет на подушку и расчесывается, и скулит от удовольствия. Каждый день до крови расчесывался, а потом за ночь коростой покрывался, его так и звали, Короста. Так вот, этот Короста однажды зачесал себя до смерти.