— Дживз, зайди ко мне через пять минут. Сейчас проводи нашего гостя в его спальню. Берта, обед должен быть подан через час. Дони, за мной.

И, не дожидаясь своей горе экономки-тире-горничной, поднимаюсь по ступеням и вхожу в своё родовое гнездо.

Зрелище, представшее моим глазам, оказалось не менее удручающим. Вся мебель выглядела такой же старой, как и слуги; обои кое-где потрепались, пол поистёрся, половики обзавелись парой дыр, а занавески… о, об этих занавесках лучше вообще не думать — иначе спалю их прямо сейчас, растеряв всё своё хладнокровие.

Сказать, что за вид своего родового гнезда мне было неловко — это ничего не сказать. Ситуацию ухудшало то, что со мной приехал Рес, и я вынуждена была столкнуться со всеми последствиями нашей нищеты при постороннем человеке. Обитателе дворца. Телохранителе самого императора…

Кошмар.

Я прибавила шагу.

— Госпожа, вы куда идете? — пискнула Дони, едва поспевая за мной.

— В свою комнату, — бросаю ей через плечо.

— Но… она не убрана, — удивленно отзывается служанка.

Резко останавливаюсь. Медленно разворачиваюсь к ней, дожидаясь, пока старик Дживз проведёт мимо нас Правую Руку императора в его «новые» покои…

— Это почему? — спрашиваю уже не так сдержанно, как раньше.

— Потому что… вы — новая глава рода… теперь ваша комната — это комната миледи…

— Я не буду ночевать в спальне моей матери, — прерываю её лепет; затем медленно выдыхаю, настраиваясь на весь тот объем работ, который я вынуждена буду провести здесь за жалкие семь дней до суда… — идём в кабинет отца, — ровным голосом командую и спускаюсь с лестницы на второй этаж.

Хвала хаосу — кабинет выглядел ровно также, как и в моем детстве; словно время его не тронуло… Смотрю на стопку бумаг на столе, на пустой графин из-под чего-то дико крепкого, на единственную рюмку рядом с этим графином, на чернильницу и перо, аккуратно убранные на край столешницы…

Подхожу к отцовскому креслу, медленно усаживаюсь в него и прикрываю лицо ладонями.

— Молодая госпожа чем-то расстроена?.. — неуверенно протягивает Дони.

— Молодая госпожа хочет спалить этот дом дотла, — бурчу себе под нос, не убирая рук.

— КАК? Мы так старались привести его в хороший вид! Даже гостиную отдраили дочиста — а там такая грязища была! А сарай! Туда ж несколько лет никто не заходил! — взмахнула руками Дони, а я ещё больше сползла по креслу вниз, не зная — затыкать её или выслушать о всех подвигах своей прислуги?..

— Дони, как часто мать появлялась здесь? — наконец, спрашиваю у неё.

— Редко, молодая госпожа. Очень редко. Может, раз в год… — протягивает Дони.

— Что с деньгами? — задаю второй по важности вопрос.

— Ну, от долгов мы не избавились… зато и не увеличили их! — бодро заканчивает Дони.

Когда я убираю руки от лица, награждая её тяжелым взглядом, служанка чуть уменьшает «величину» радости на лице.

— Молодая госпожа, ваш отец спустил всё состояние на азартные игры. А потом — на дорогой алкоголь. А потом и на дешёвый. Мы кое-как все эти годы сводили концы с концами. В основном за счёт продажи цветов, которые выращиваем на заднем… — тут Дони замолкает и взгляд её становится испуганным.

— Что?.. — медленно переспрашиваю я.

— Мы… э…

— Вы торгуете цветами?.. — по слогам произношу, глядя ей в глаза, — И выращиваете их на заднем дворе имения?.