– На какую сумму мы там договаривались? – спросила она, нащупав пачку с деньгами.

– Десять тысяч рублей в месяц.

Она отсчитала десять купюр, протянула их парню:

– Здесь тысяча долларов. Это за три месяца.

– Хорошо. – Он спокойно забрал деньги, сунул их в карман. На сумочку даже не посмотрел, хотя должен был понимать, что там не пусто.

Только сейчас Элеонора заметила выколотый на его груди прямоугольный крест, который «держался» на такой же вытатуированной цепи с толстыми витыми звеньями. Качественная татуировка, с объемным эффектом – такую не каждый мастер сделает.

– Это что-то значит? – спросила она, протягивая руку.

Ей вдруг захотелось прикоснуться пальцем к этому кресту, но она тут же одернула себя.

– Вера в свою судьбу.

– А ты веришь в свою судьбу?

Он неопределенно пожал плечами.

– А это? – Элеонора показала пальцем на шрам под солнечным сплетением.

Как будто ножом в живот ударили, провернув его в ране, а потом зашили. И это были не все шрамы. На боку рубец, на плечах.

– Чаю не хотите? – спросил парень.

– Чаю?!

Элеонора покачала головой. Не до чая ей сейчас. Но в то же время она никуда не торопилась. Саша в больнице, и сегодня утром она уже была у него. Домой ехать опасно… Тучи над ней не просто сгустились – вот-вот, казалось, могла ударить молния.

– Ну, можно…

Парень взял ведро с картошкой, направился к дому. Элеонора чуть выждала и пошла следом за ним.

Она помнила, с какой легкостью этот парень расправился с крепкими на вид грабителями. Вдруг он сможет выручить ее еще раз?..

В доме все лежало на своих местах, окна вымыты, полы чистые. Похоже, бомж всерьез относился к своим обязанностям.

Элеонора села на диван в каминном зале, закрыла глаза. Тихо в доме, уютно, убаюкивающе тикают часики. Рядом, на кухне, хозяйничает мужчина, который, в случае чего, мог дать отпор. Она почти заснула, когда появился парень и стал накрывать на стол. Поставил чашки, заварочный чайник, печенье в вазочке, сам сел к столу, бросил в чай пару кусочков сахара, взял печенье.

– Как тебя зовут? – спросила Элеонора, усаживаясь на стул.

– Матвей.

– Сколько тебе лет, Матвей?

– Двадцать девять.

Элеонора согласно кивнула. На эти годы он сейчас примерно и выглядел, потому что привел себя в порядок. А совсем недавно выглядел чуть ли не на сорок…

– И откуда ты такой взялся?

– Из тюрьмы.

Она от неожиданности уронила кубик сахара на стол. Хотела положить его в чай, но рука дрогнула.

– Да вы не бойтесь, я не грабитель, – мрачно усмехнулся Матвей.

– А кто?

– Бандит.

– Ты это серьезно? – И второй кусочек вывалился у нее из рук.

– Статья двести десять, часть вторая, участие в преступном сообществе, от пяти до десяти лет. Мне дали шесть лет.

– Интересно.

– Ничего интересного, – отрезал Матвей. – Вляпался по молодости, до сих пор выгребаю.

– Шесть лет отсидел?

Элеонора отхлебнула из чашки. Вкусный чай – густой, крепкий, запах натуральный, насыщенный.

– От звонка до звонка.

– Давно вышел?

– Да нет, полгода уже. Вернулся домой, а дома-то и нет…

– Сгорел?

– Хуже. Жизнь сгорела.

– И ты с горя запил.