Теперь буржуазная реакция переходит в наступление. Прежде всего решили покончить с национальными мастерскими. В них числилось больше 100 тысяч безработных. Мастерские специально организовали так, что рабочие либо выполняли никчемную, бессмысленную работу, либо вообще не имели ее. Но им все же платили примерно по франку в день. Время было очень тяжелое не только для рабочих. Мелкая буржуазия, составлявшая большинство парижского населения, тоже испытывала на себе последствия хозяйственного расстройства. В ответ на жалобы мелких хозяев, торговцев, ремесленников, им указывали на рабочих национальных мастерских: «Чего же вы хотите? Вы видите, эти дармоеды живут на ваш счет!» И этому верили. Поэтому нетрудно было уничтожить мастерские. В начале июня молодым рабочим предложили идти в солдаты, другим — отправляться на земляные работы в провинцию, а потом и вообще рассчитывать только на себя. Перед рабочими возникла угроза голодной смерти. Они пробовали возражать: им пригрозили силой.

23 июня вспыхнуло вооруженное восстание рабочих. Париж раскололся на две части. Его восточные, пролетарские районы покрылись множеством баррикад. А из богатых западных кварталов началось наступление сил «порядка». Армия, национальная и мобильная гвардия, пылали ненавистью к рабочим. Их сумели натравить на пролетариат. Ожесточенные кровавые бои продолжались три дня. Три с половиной тысячи рабочих были убиты; пять тысяч отправили на каторгу и в ссылку. Так буржуазные республиканцы отблагодарили рабочий класс за то, что он в феврале привел их к власти.

Делеклюз оказался в стороне от этой первой великой битвы между пролетариатом и буржуазией. Он тогда не улавливал ее глубокого смысла, хотя и тяжко переживал кошмар кровопролития, так грубо разбившего его хрупкий идеал пресловутого «братства». В глубине души, как и всегда, Делеклюз сознавал, что народ не может быть неправ, но, как и все, он был ослеплен пороховым дымом. Он не мог понять смысл этого восстания, у которого не было ни вождей, ни программы. В тот момент он лишь очень смутно чувствовал великую историческую справедливость июньского восстания. Множество ложных и ошибочных представлений, случайных и противоречивых событий смешались так, что мысль Делеклюза не могла выбраться из плена старых идей Великой французской революции. Громкие лозунги Свободы, Равенства, Братства скрывают от него суровую правду классовой борьбы. Он еще верит лидеру своей партии Ледрю-Роллену, который так кстати всегда ссылается на дорогих ему якобинцев. А красноречивый Ледрю не только осудил июньское восстание, но и направлял войска против рабочих. Глава самой левой фракции Учредительного собрания не догадывался, что тем самым он рубит сук, на котором сидит, и расчищает дорогу своим политическим врагам. Но кто из мелкобуржуазных демократов, сторонников «Реформ» понимал тогда подлинный смысл июньской трагедии? Подумать только, восстание беспощадно подавлял генерал Кавеньяк, родной брат недавно умершего Годфруа Кавеньяка, в честность и благородство которого Делеклюз твердо верил. Наконец, смущали и разговоры о том, что рабочих спровоцировали монархисты, ненавидевшие республику.

А республика, ради «спасения» которой якобы и пришлось расправиться с рабочими, идет к упадку. Теперь она ликвидирует и другую свою опору — поддержку мелкой буржуазии. Ее представители яростно подавляли пролетариат, защищая свою собственность. Но Учредительное собрание теперь голосует за строгое взыскание долгов и обрекает на разорение и долговое рабство десятки тысяч лавочников и других мелких буржуа.