— Великий боже! Неужели вы утратили всякое чувство меры? Ведь существует долг…

— Долг? Ха! Сумейте понять, в чем правда, генерал, и вам не нужен будет долг.

— Там, где измена, правды быть не может, это я твердо знаю.

— Но и там, где правда, не может быть измены. На этом мы должны расстаться, генерал! Вас ждет ваш хорошо обученный и поголовно верный долгу Бахразский легион. А меня — мои вероломные оборванцы-бедуины. Еще раз до свидания. Не могу передать вам, с каким нетерпением я жду дня решающей схватки. Помните, где будут головорезы, там буду и я. А если вы никаких головорезов не обнаружите, тогда ищите людей, которые готовы стоять на смерть не за какой-то надуманный долг, но за правду, за идею.

— Вы сумасшедший! — в полном отчаянии воскликнул генерал.

— Весьма возможно.

— Лучше мне было говорить со Смитом.

— Это вам показалось бы еще труднее.

— Он разделяет ваши взгляды?

— Конечно. Хотя почему — я так и не могу понять. Смит — любопытная личность. Этакий Калибан. Человек, у которого руки умнее головы. Вот посмотрите на него. — И Гордон перенес все свое внимание на Смита, который в эту минуту грузил в машину полученный бензин; он вспотел от усилий, его длинные руки заносили канистру мощным и плавным движением, похожим на движение подъемного крана; потом, словно зачерпнув хваткими пальцами воздух, ныряли вниз за следующей канистрой. — Смит просто страстный любитель машин, а я — его господин и повелитель, так что не будьте слишком строги к нему в своих донесениях. Ну вот, все готово. До свидания, генерал! До свидания!

Все совершилось без задержки. Как только Гордон приказал садиться и ехать, они сели и поехали. Генерал смотрел им вслед, и горбатый силуэт броневика, в густом облаке красной пыли убегавшего вдоль трассы нефтепровода, странным образом напоминал ему верблюда.

— Этот человек сумасшедший. Его не надолго хватит, — раздраженно сказал он Уиллису. И тут же, овладев собой, добавил уже обычным сдержанно-спокойным то-ном: — Чудак какой-то.

Уиллис почтительно молчал.

— Такие люди плохо кончают. Но если это случится нескоро… — генерал помедлил, додумывая свою мысль. — Боюсь, не наделал бы он нам хлопот.

— Вы думаете, это возможно, генерал? — спросил Уиллис без особой тревоги.

— Да, я этого боюсь, — ответил генерал и тут же добавил, как бы размышляя вслух: — Вот сейчас он поехал к Талибу. А Талиб — это такой человек, которому ничего не стоит убить его ради объявленной награды. Можно только удивляться, как его до сих пор не убили. Ведь в пустыне вероломство — не редкость.

— При нем эти телохранители, — уныло заметил Уиллис.

— Такие же убийцы! В любой момент сами могут напасть на него. — Казалось, опасность, угрожающая Гордону, беспокоит генерала больше, чем та, которой Гордон угрожал ему. Но тут же он отогнал от себя эту мысль. — Ну, ладно, — сказал он с досадой. — Там, вероятно, уже готов кофе? — Он повернулся и пошел к дому.

Уиллис пошел за ним, а остальные продолжали смотреть вслед машине. Как только она скрылась из виду, сразу с новой силой нахлынуло на них тоскливое чувство одиночества, развеянное было появлением Гордона и его головорезов, — словно на миг ворвалась сюда живая жизнь и опять исчезла в стремительной суете этого отъезда.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Талиб, главный из джаммарских шейхов, заявил, что готов для гостя прирезать половину своего жалкого стада. Гордон вскричал в ответ: — Нет, нет, ради бога не нужно! — в точности, как и ожидал Талиб.