Она была на службе, отрабатывала на адресе очевидцев повреждения на парковке дорогой иномарки, когда ей позвонил незнакомый гражданин и наговорил такого…

– Я сбил парня, – нервно заявил он по телефону. – Нечаянно. Он под колеса упал. Сам виноват.

– Допустим, – отозвалась она рассеянно. – Мне зачем об этом знать?

– Потому что у него на шее медальон, там ваш номер телефона. И еще выбито: позвоните моей родной тетке. Вот я вам и звоню!

– Адрес! – громко выкрикнула она, перепугав стайку опрашиваемых старушенций.

Мужчина назвал адрес. Она и помчалась, нарушая все мыслимые правила проезда, по дворам. Доехала рекордно быстро. Сразу увидела место ДТП, но вместо своего племянника, которого она и ругала по дороге, и жалела, обнаружила парня-инвалида из их микрорайона.

Лично с ним Вика не была знакома, но печальную историю его жизни слышала. И иногда видела, как он едет по улице в своей инвалидной коляске. Но в основном это случалось в теплое время года. Осенью, зимой и ранней весной парень безвылазно сидел дома. И она частенько с улицы замечала его возле окна – третий этаж не так уж высоко, а парень был рослым, в прошлом баскетболист.

Вика не стала ничего отрицать, опровергать и даже вызвалась сопроводить машину «Скорой» до больницы. Надеялась, что парень придет в себя и откроет ей секрет: откуда, мать его, у него на шее медальон ее непутевого племянника. Пока ехала, позвонила в отдел и попросила сбросить ей данные на этого баскетболиста. Надо же было в больнице называть его как-то!

Ребята прислали данные, их она назвала в больнице. Но к нему ее не допустили. Вадима Дмитриева сразу отправили на операционный стол.

– Вам лучше уехать. Отдохнуть, – с сочувствием смотрела на Вику медсестра приемного покоя.

Вике очень хотелось нагрубить ей, послать куда подальше. Просто потому, что она сама ни хрена не понимала: что происходит? Где ее непутевый племянник Степка? Что за игры с медальоном?

Он же сам это придумал, напившись однажды какой-то паленой дряни и отключившись под кустом. Его тогда отправили в обезьянник, где он ничего толком не мог рассказать о себе. И долго не мог – целых два дня. А она эти два дня сгорала от тревоги. Вот он и придумал медальон с ее контактами. И не расставался с ним уже скоро как год! И вдруг…

– Вам лучше пойти домой, – настойчиво выпроваживала ее медсестра приемного покоя.

– Спасибо, – с трудом пропихнула сквозь стиснутые зубы Вика и поехала домой.

На службу возвращаться смысла не было. Время шло к обеду. Приехать, чтобы пойти в столовку? У нее дома кастрюля мясных щей со щавелем – ее любимых. И сметана есть. И хлеб подовый. И яйца вареные. Полный комплект для вкусного обеда. И от дома она совсем близко. Заедет, пообедает, потом на службу вернется.

Заехала!

Характерный хор стонущих особей мужского и женского пола она услышала еще перед дверью на лестничной клетке. Потому и открывала дверь со всеми предосторожностями. Чтобы не спугнуть тварей. А вот потом!..

Потом была жесткая расправа. Девица верещала, собирая бельишко по полу и получая от нее подзатыльники. Гена валялся на полу, свернувшись эмбрионом. Получил под дых…

Сегодня она вызвала его за вещами. Не могла существовать рядом с его шмотками. Все время на них натыкалась.

– Или вывозишь сейчас из квартиры. Или собираешь вечером по двору, – пригрозила Вика, позвонив изменнику.

Он примчался. Вещи собрал. И вдруг начал что-то выяснять. Как-то пытаться оправдаться. Ну глупо же!

– Вика, ты слышишь, что я тебе говорю?! – надрывался Гена, продолжая протыкать воздух в метре от ее лица своим указательным пальцем.