|
– А? – Да вон. Юнец кивнул в сторону Пальца Скарлинга, что гордо красовался на пригорке. Было около полудня, а потому тени он отбрасывал совсем мало. – Правда, что под ним погребен Скарлинг Простоволосый? – Да нет, наверно, – усомнился Зоб, – с чего бы. – А разве его не из-за этого называют Пальцем Скарлинга? – А как его еще называть? – встряла Чудесница. – Хером Скарлинга, что ли? Брек приподнял густые брови. – Раз уж ты упомянула, то мне он напоминает немного… Дрофд перебил: – Не, я про то, а зачем его так звать, если он там не похоронен? Чудесница поглядела на него как на самого отпетого болвана на всем Севере, а если и не самого, то на верном пути к этому званию. – Возле хутора моего мужа – моего хутора – течет ручей, известный как Скарлингов Отпрыск. Их таких по Северу, наверное, с полсотни. Так там как пить дать ходит легенда, что он утолил жажду его чистыми водами, прежде чем произнести какую-нибудь там речь или двинуться на врага, как оно в славных песнях поется. А он если там и появлялся – ну хотя бы на расстоянии дневного перехода, – то не более чем помочился туда, да и то не сходя с коня. Вот что значит быть героем: все хотят отщипнуть от тебя кусочек. Она кивнула на Жужело, который, закрыв глаза, с молитвенно сложенными руками стоял на коленях перед Мечом Мечей. – Лет через пятьдесят по хуторам, глядишь, объявится с дюжину Жужеловых Отпрысков, вблизи которых он никогда и не бывал, а всякие пентюхи будут на них с увлажненными глазами показывать и спрашивать, а не под ними ли похоронен достославный Жужело из Блая? Чудесница отошла, покачивая коротко остриженной головой. Дрофд поник плечами. – Да я ж, черт возьми, так, только спросил. Думал, эти глыбы потому Героями и именуются, что под каждой погребен герой. – Да кому какое дело, кто где погребен? – пробормотал Зоб, припоминая многочисленные погребения, на которых ему доводилось присутствовать. – Человек, когда его зарывают в землю, обращается в прах. Прах и истории о нем. А у историй с людьми зачастую бывает мало общего. Брек согласился: – И с каждым новым изложением быль все больше превращается в небыль. – Правда? – Взять, допустим, Бетода, – сказал Зоб. – Если верить молве, так он был едва ли не самым лютым злодеем на всем Севере. – А разве нет? – Смотря кого об этом спросить. У врагов он, понятно, был не в чести, и мертвецам ведомо, как он нещадно их губил. |
