В то же мгновение из-под крыльев вырвалось пламя. Ракеты летели прямо на него, словно смертоносные насекомые. Инстинктивно он нырнул в рисовое поле под прикрытие дамбы. Последнее, что он увидел, был неподвижный Труонг, оглушенный взрывами, растерянный и беспомощный.

Малко задержал дыхание и погрузился в теплую жидкую грязь рисового поля. Когда он поднял голову, Труонга на дамбе не было.

Сверкая на солнце, оба Т-28 сделали вираж и собирались вернуться. У Малко едва оставалось время, чтобы перемахнуть через дамбу и укрыться с другой стороны. Но эта игра в прятки могла плохо кончиться. Его единственный шанс – добраться до маленькой рощицы в пятистах метрах от него. Грязь комьями полетела с дамбы, когда он, завершая свой великолепный прыжок, плюхнулся животом в грязную воду. Пули рикошетом отскакивали от камней. И снова оба самолета проревели над его головой. Теперь они разделились. Один из них пошел на вираж, чтобы вернуться. Они собирались взять его в клещи и ударить с двух сторон дамбы. Прятаться уже было негде. Каждая взрывная пуля калибра 12,7 могла разорвать его пополам.

На дороге «фольксваген» догорал рядом с тем, что совсем еще недавно было Юболи.

Малко поднялся. Один самолет исчез из поля зрения. Второй шел прямо на него. Через несколько секунд он будет на расстоянии выстрела.

Неожиданно им овладело абсолютное спокойствие перед неизбежным. Смерть будет быстрой и, в конце концов, безболезненной. Он всегда знал, что кончит так – в далекой стране, один, не зная точно, кто его убийца.

Он вглядывался в летящий на него Т-28. Самолет шел низко над землей и нес смерть на своих крыльях. Генерал Хаммуан был прав. В Лаосе бесполезно становиться на пути торговцев опиумом. Для самоуспокоения Малко подумал, что после него придет кто-то другой, потом еще кто-нибудь и так до тех пор, пока проблема не будет решена. Дэвид Уайз был ужасно упрям... Он станет еще упрямее, когда узнает о смерти своего сына.

Малко вздрогнул. Его звали. Он повернул голову и увидел голую руку, протянутую к нему из-под дамбы. Рука отчаянно жестикулировала.

Сначала ему показалось, что это галлюцинация. Но в следующий момент он бросился к этой смуглой руке, которая схватила его за запястье и потянула в дыру, вырытую под дамбой. В потемках он различил силуэт, сидящий на корточках. Пахло грязью и буйволиной кожей. Женский голос произнес что-то по-лаосски. Конец фразы был заглушен треском пуль. В отверстие летели комья земли. Второй Т-28 прошел низко над дамбой, но, не найдя мишени, стрелять не стал.

Шум моторов удалялся. У Малко было несколько минут на передышку. Глаза, уже привыкшие к темноте, разглядели молодую лаоску, сидящую на корточках. На ней были широкие черные брюки и кофта. Волосы собраны в пучок. Одна из женщин, работавших на рисовом поле еще полчаса назад. Она улыбнулась ему, обнажив зубы, красные от бетели.

Здешние крестьяне привыкли к бомбардировкам и уже давно вырыли повсюду убежища. Малко повезло: он находился рядом с одним из них. Снова послышался нарастающий рев моторов. Крестьянка втянула голову в плечи. Пули свистели где-то в опасной близости.

Раздался глухой взрыв напалмовой бомбы. Затем целая симфония взрывов и свиста. Прямое попадание могло легко разнести в пух и прах их ненадежное убежище. Но без этой молодой женщины от него уже давно бы ничего не осталось, кроме кусков мяса, разбросанных по рисовому полю.

В яме было душно и жарко. Вдруг Малко осознал, что уже какое-то время не слышит самолетов. Он напряг слух. Ничего. Ему не терпелось скорее встретиться с людьми генерала Хаммуана. Он вспомнил об истерзанном теле Юболи, лежащем на дороге, и его охватило чувство ненависти. Он встал, с трудом выбираясь из грязи. Но крестьянка удержала его за руку. В тот же момент их оглушил рев обоих Т-28, летящих над самой землей.