Он подумал о своем партнере Ло-Шине. Их сотрудничество можно было сравнить с настоящим браком по любви. Им обоим были свойственны полное презрение к человеческому роду и невероятная жадность. Однако если он, Сават, был жесток от природы, Ло-Шин никогда никого не убивал без серьезной причины. Как-то раз он ехал в машине Лом-Савата, и их «Мерседес-250» обогнала другая машина. Обезумев от ярости, принц нагнал ее, прижал к тротуару, заставил шофера выйти и на глазах у ошарашенного китайца застрелил его.

Ло-Шин никогда бы так не поступил. В глубине души он презирал гималайскую беззаботность Лом-Савата. Его страстью была работа, и только работа.

Тем не менее, они прекрасно ладили друг с другом. Оба они обрадовались, когда пришло известие о сокращении посевов опиумного мака в Турции: это означало, что цена на наркотик поднимется, а следовательно, возрастут и их барыши.

В глубине души принц Лом-Сават считал себя в чем-то сильнее и выше китайца с его стальными нервами и отчаянной смелостью. Превосходство это заключалось в полнейшей беспринципности, в готовности к любой измене...

От слишком быстрого приема пищи он начал рыгать, и все жировые складки его массивного тела затряслись. С едой было покончено.

Протянув руку, он деликатно ухватил малюсенький сосочек правой груди Арюн и сжал его двумя толстыми пальцами. Девочка чуть взвизгнула от неожиданности и боли. Лом-Сават тут же разжал пальцы.

– Я сделал тебе больно? – лицемерно спросил он.

Девочка и впрямь была очень миловидной. Он медленно ощупывал все се тело.

Она в напряжении ждала, боясь только одного – что ей не удастся удовлетворить принца. Лом-Сават вкрадчивым голосом, но называя все вещи своими именами, объяснил девочке, что делать. Впрочем, как предусмотрительный мажордом, Вин заранее все рассказал Арюн и даже заставил ее полизать горлышко пустой бутылки из-под «пепси-колы».

Проведя инструктаж, принц Лом-Сават облокотился на подушечку и закрыл глаза. Арюн уважительно раздвинула полы его расшитого шелком кимоно, встала на колени на циновку и, пробившись сквозь жирные складки, дотронулась губами до его плоти. Лом-Сават задрожал и постарался мысленно представить себе Синтию. Великолепная блондинка-иностранка стала его наваждением. С тех пор, как она появилась во Вьентьяне, самые умелые лаосские куртизанки казались ему пресными. Теперь он больше всего ценил те моменты сладостной пытки, которые он испытывал в «Красном дельфине».

Тем временем Арюн неуклюже продолжала свою ласку, прерываясь, когда не хватало дыхания. Без видимых результатов.

Разозленный Лом-Сават сказал ей:

– Остановись, дура!

Взбешенный принц снова подумал о Синтии. Вот уж кто должен знать все секреты любовной техники. Если бы она захотела, ей удалось бы получить наслаждение и от его старого, усталого тела.

Он опустил глаза и с грустью взглянул на себя вниз. Никаких признаков активности. Девочка же ничего не понимала. Видимо, ему не нравилась ее девственность. Он же снова представил себе Синтию, великолепную крутизну ее бедер, недоступных для него, и даже застонал от огорчения. Мысль о неосуществимой мечте снова возбудила его. Тяжело заворочавшись, он схватил девочку за талию и, как котенка, распластал на подушках. Такое состояние возбуждения, возникшее только благодаря образу Синтии, было для него редкостью, и надо было этим воспользоваться. Тяжело дыша, он обрушил на Арюн всю свою стопятидесятикилограммовую массу. Зарывшись лицом в подушки, девочка попыталась расслабиться. Но он причинил ей такую сильную боль, что она завизжала и стала отбиваться. Это сопротивление обострило желание Лом-Савата. Он нажал изо всех сил, и девочка завизжала, как резаный поросенок... Взбешенный принц приказал ей молчать. Но боль была слишком сильной, и она продолжала рыдать и умолять его. Желание стало уходить, и он понял, что понадобится спокойная обстановка, чтобы снова вызвать образ Синтии.