Он не поверил своим глазам, взглянув на полки бакалейной лавочки. Ящики с французскими винами громоздились здесь чуть ли не до потолка: «Шато Марго», «Помар», «Мутон-Лафит»... А рядом стоял «Моэт-и-Шандон» лучших лет выпуска. И даже «Дом Периньон».

На другой полке стояли духи. Здесь была представлена вся гамма духов Диора, причем по невероятно низким ценам. И это в поселке с тремя тысячами жителей, где вряд ли одна лаоска из ста знала, что такое духи...

В глубине виднелись сложенные штабелями блоки сигарет по доллару за блок.

Пилот буквально опустошал лавочку. В последнюю очередь он купил литровый флакон духов и с восхищением прокомментировал:

– Моя малышка обожает это! Но ей каждый раз приходится объяснять, что духи нельзя пить.

– Откуда все это берется? – спросил Малко.

– На таиландской стороне таможня закрывается в семь часов, – объяснил пилот. – А в Лаосе таможенник уходит в шесть часов. В Таиланд весь товар попадает транзитом без таможенных тарифов.

Он набил товарами огромную сумку, погрузил се в джип, и они тронулись дальше. Высоко в небе прошел самолет. Сразу же за последней хижиной поселка джип начало трясти и бросать, словно щепку.

Хуайсай исчез за поворотом Меконга. Их окружали безлюдные зеленые джунгли. Дорога вилась вдоль реки, превращаясь порой в траншею, прорытую в красноватой почве латеритов. Между ее стен оставалось иногда не более трех метров. Внезапно мотор джипа застучал, чихнул, вновь заработал, а затем замолк окончательно.

– Вот черт!

Летчик выскочил из машины и открыл капот. Малко показалось, что на него свалилась снежная лавина. Его план трещал по всем швам.

– Вот дерьмо, в бога душу! – воскликнул он. – Никак не пойму, что случилось с этим собачьим мотором!

Ничего не понимал в моторах и Малко. С отчаянием следил он, как бегут минуты. Если через пять минут они не тронутся, все пропало.

Он также склонился над пышущим жаром мотором. Но механика никогда не была его коньком, если не считать, конечно, женской механики. Внезапно послышался шум, который заставил их поднять головы: по дороге, громыхая, катил грузовик. Увидев застрявший джип, шофер остановился. Из кабины выбрался маленький лаосец, с грехом пополам говоривший по-английски. Он склонился над мотором, покопался в проводах, сменил предохранитель, нажал на что-то – и мотор заработал, как в свои лучшие времена.

Лаосец одарил путников лучезарной улыбкой и забрался в свой грузовик.

Может быть, в первый раз в жизни рыжий проявил известное уважение к желтой расе. Даже не умывшись, он сел за руль. Малко же весь кипел от нетерпения.

Они покатили дальше со скоростью, какую только позволяла развить вконец разбитая дорога. Прошло еще полчаса. Затем из зеленой стены джунглей показалось несколько азиатов в военной форме. Один из них встал посреди дороги с винтовкой М-16 в руке. Малко поморщился:

– Это еще что?

Пилота, казалось, ничуть не взволновало появление этой грозной фигуры.

– Свои ребята, – произнес он лаконично.

«Свои ребята» были одеты в странную форму зеленоватого цвета и мягкие армейские фуражки, но без красной звезды. Малко подумал, что это должны быть знаменитые «потерянные солдаты» Гоминьдана, которые вот уже двадцать пять лет бродят на границах Бирмы, Таиланда и Лаоса. Другими словами, остатки армии Чан Кайши, изгнанные коммунистами из Юньнани. Живут они за счет грабежей, а главным образом за счет торговли наркотиками.

Летчик достал из кармана своей куртки бумажку, покрытую иероглифами, и протянул ее человеку с автоматом. Автоматическое оружие было и у остальных солдат, увешанных к тому же бесчисленным количеством магазинов.