– Приду. Счастливо.

Вечером в пятницу он получил два письма, адресованные на «Бумеранг-Хауз» – ответы на те письма, которые он отослал. Одно, приятное, было от тетушки Нелли, которая писала, что ей очень хорошо во Френтландзе, потому что на кроватях там пуховые одеяла, а над кроватью приемник, вид из окна на море и одна няня обручена с молодым человеком, который сейчас в Африке. Ответ на его второе письмо, в котором он спрашивал о своей прежней работе, было угнетающим. Оглсби, управляющий АКП в Аттертоне писал, что так как Чарли был лишь переведен на завод в Аттертоне, то его заявление переслано в Главное управление. В то же время Оглсби поставил в известность компанию, что место Чарли занято и что он, Оглсби, не имеет ни малейшего желания вновь видеть Чарли. Злая приписка в конце рекомендовала Чарли обратиться насчет работы к его друзьям из «Дейли трибюн». Дело было проиграно. Оглсби рассчитывался за ту сцену ночью, когда Кинни рассвирепел и заставил Оглсби уступить. Получалось, что Чарли теперь потерял всякую связь с АКП. Он – безработный. Надо искать что-то другое. Может, не тратить деньги впустую, а открыть какое-нибудь маленькое дело? Но какое? В эти времена все маленькие дела не очень-то процветают. Нет, ничего не выйдет. И тут Чарли вспомнил о том маленьком странном человеке, о сэре Эдуарде Каттерберде, адрес конторы которого у него где-то хранился. В тот вечер сэр Эдуард говорил, что может помочь ему подыскать работу.

Следующий день пришелся на субботу, и хотя Чарли знал, что крупные дельцы редко бывают в своих конторах по субботним утрам, он всё-таки поехал в Сити. Он был слишком озабочен поисками работы, слишком устал от бесцельного ожидания того, как сложатся сами по себе обстоятельства, и поэтому был рад чем-нибудь заняться.

Контора сэра Эдуарда была темна и молчалива Когда Чарли позвонил у дверей с надписью «Бюро информации», ему открыл паренек лет семнадцати с открытым ртом и множеством веснушек.

– Могу я видеть сэра Эдуарда Каттерберда?

Подросток наклонился к нему поближе.

– Тронулся, – прошептал он.

– Что? – не понял Чарли.

– Свихнулся, – прошептал паренек с безграничным удовольствием.

– Что ты несешь?

К ним вышел тощий человек с бакенбардами и оттер подростка от Чарли.

– В чем дело?

– Могу я видеть сэра Эдуарда Каттерберда? – повторил Чарли.

– По личному делу?

– Да. Он сказал мне, чтобы я зашел к нему сюда.

– Понятно. Но, простите, сэра Эдуарда Каттерберда здесь нет. Он… м… м… У него тяжелое нервное заболевание. Его уже нет неделю, и мы боимся, что потребуются месяцы, много месяцев, прежде чем он придет в себя.

Так вот что означало «тронулся» этого подростка! Полоумного беднягу сэра Эдуарда увезли в сумасшедший дом. Вспомнив, как странно рассуждал в тот вечер сэр Эдуард, Чарли решил, что удивляться нечему, но он был и удивлен и потрясен. И не потому, что он и здесь потерял надежду на работу. Он просто думал о маленьком человечке и жалел его. Сошел с ума. Или сходит с ума. Возможно, что в этом городе тысячи и тысячи людей, которые проходят мимо него по улице, – уже сумасшедшие или сходят с ума. И он стал заглядывать с новым, жутким интересом в глаза прохожих.

Он сделал открытие, которое до него сделали многие, кто впервые попадал в Лондон, что если человек провел не очень интересно будни, то и вечер субботы и воскресенье он проведет еще менее приятно. А что сейчас могло быть приятным для него? Работа на АКП уже не ждала его, ему не помог с работой и сэр Эдуард, сейчас сумасшедший, его затея с «Дейли трибюн» провалилась, и он ничего не узнал об Иде Чэтвик. Эта молодая женщина, откровенно признался он себе, не должна беспокоить его, но мысль о ней тревожила его больше, чем все заботы взятые вместе.