Долл почувствовал, что ее нервы натянулись, как струны лютни.

— Разумеется, не посрамлю, — сказала она, охрипнув от волнения.

Де Тонгфор подошел к Горацию Катону из «Лебедя», который исполнял партию Ориона, охотника. Клоунские номера Катона были известны по всему городу, но он хитростью заработал себе серьезную роль в представлении по случаю Коронации. Выкрашенный золотом лавровый венок и симпатичная тога еле вмещали его массивные объемы. Долл увидела, как де Тонгфор что-то прошептал ему и передал длинную ясеневую стрелу для охотничьего колчана. Наконечник, попав в свет лампы, сверкнул сталью.

Пульс женщины участился.

Она встала, ища благовидный предлог, чтобы выйти, когда на ее плечо легла рука. Повернувшись, Долл увидела чуть не плачущих Элис Мантон и Мэри Мерсер. Элис была стройной, загримированной Дианой, а Мэри — Артемидой вида почти что неприличного, которая тем не менее вполне органично смотрелась бы где-нибудь на холмистой натуре. Они прижимали луки и стрелы к грудям.

— Милая сестра, — начала Элис, — удачи! — Она обняла ошарашенную Долл и крепко расцеловала в обе щеки.

— И от меня, прекрасная дочь сцены! — воскликнула Мэри, прижимая ее к своей пышной груди. — Знаю, в прошлом мы частенько конфликтовали, но сейчас пришло время все друг другу простить. Благословляю тебя, дорогая моя! Пусть муза всем нам ниспошлет вдохновение!

— Спасибо тебе. И тебе, — ответила Долл, призвав весь свой актерский талант для изображения самых искренних чувств.

«Вот чертовы актрисы, — подумала она, — иногда они так перебарщивают! Уже завтра они будут меня ненавидеть, но сейчас я — одна из них, ровня им».

От этого Долл почувствовала себя лучше и ощутила, как к глазам подступают слезы. Она взяла свои лук и стрелы и последовала за партнершами к сцене, а когда обернулась, то ни Катона, ни де Тонгфора видно не было.

По словам Дрю Блюэтта, дворцовые ворота были закрыты плотнее трусиков весталки. Аптил нашел себе дело, размышляя о столь красочном описании, когда усталое трио добралось до переднего края толпы у будки привратника. Под лампами, облепленными мотыльками, отряд солдат угрожающе рычал: «Пошли прочь!» — собравшейся куче народу. Сквозь тяжелые створки просачивались звуки смеха, музыки и сотен голосов.

Исход в Ричмонд и Шин принес с собой ватаги попрошаек. Они шаркали в толпе, с надеждой позвякивая своими деревянными кружками с хлопающей крышкой. Правда, к огромному аборигену никто подходить не осмеливался.

Дрю и Агнью, активно работая локтями, прошли мимо мула, тащившего целую семью на просевшей повозке.

— Но у меня приглашение! — жаловался потрепанный бедняга, ведущий животное под уздцы.

Стражники попросили предъявить документ.

— Его потеряли на почте… — начал мужчина с надеждой.

Дрю подошел к капитану стражи, который фигурой походил на грушу, а лицом, видневшимся из-под плохо сидящего шлема-шишака, — на загнанного в угол горностая.

— А у тебя какая история? — спросил он, положив руку на рукоятку меча.

Массивный солдат рядом с ним, судя по виду, легко мог бы выжать вес фунтов двести, ибо иначе стрельнуть из своего лука ему бы не удалось — из лука высотой больше Агнью.

— Нет истории. Просто впустите нас. Это настолько важно, что вам знать необязательно.

— Слышали и такое, — ответил солдат. — Отвалите.

— Действительно, — сказал Дрю, — я не могу повлиять на ваше решение…

— Конечно не можешь. Ронард?

Лучник вытащил стрелу длиной с хороший меч.