– Повторяю еще раз, – неистовствовала Тахикиро, – никаких сэппуку, никаких неоправданных жертв. Я отвечаю за вас всех. И за вас, дядя Бунтаро. Тем более что вы у нас, кажется, командир отряда «Акула». – Она прищурила свои красивые, наглые глазки, горделиво оглядывая стоящего перед ней на коленях богатыря.

– Вы же знаете, Андзин-сан, в качестве исключения, разрешил мне участвовать в налете на замок, потому что были нужны хорошие лучники. Я проходил подготовку с Андзин-сан еще в Андзиро и подходил лучше других вызвавшихся самураев. Я знал, что для полетов установлен регламент допустимого веса, но не успел похудеть за отведенные мне сутки. Но, видит Будда, я старался.

– Хорошо.

Тахикиро поклонилась самураям, велев им отдыхать и ждать особых распоряжений от Андзин-сан. В последнее время, когда власть сосредоточилась в руках этой отчаянной девчонки, самураи были вынуждены тренироваться днем и ночью.

Тахикиро, или Ангел Смерти, как прозвали ее познавшие неотвратимость стрел и зажигательных бомб юной красавицы даймё и самураи, Тахикиро за последние несколько недель сделалась настоящим бичом замков и крепостей. Жестокая и зловещая, она наводила ужас на всех и вся. Провожая ее взглядом, Бунтаро боролся с искушением пустить стрелу в спину зазнавшейся племяннице. Хотя это можно было сделать и в воздухе около осакского замка, но Бунтаро знал, что подобное – может осуществить разве что в мечтах.

Ангел Смерти был нужен в этой войне, нужен Токугаве, нужен ему. И что с того, что за последние несколько недель девка невыносимо вознеслась и теперь гоняет его, как сопливого мальчишку. Сам напросился у Андзин-сан послать «подарочек» подлецу Исидо. А ради такого удовольствия можно потерпеть и общество мерзкой племянницы, да и мало ли что еще…

Глава 56

Мой возлюбленный сын, когда ты будешь править своими самураями, заклинаю тебя об одной вещи: не повышай им жалование, иначе они не будут ни в чем нуждаться и вообразят, что могут обойтись без тебя. В то же время, не понижай жалования, так как в противном случае они уйдут от тебя к более щедрому хозяину.

Приблизительно в то же время в стране начались форменные неразберихи, связанные с нарушениями законов о земельных владениях.

Самураи одного даймё вдруг, без какой-то на то видимой причины, переходили границы соседа. Добирались до первой попавшейся деревеньки, забирали урожай риса, убивали пытающихся защитить хозяйское добро самураев стражи и растворялись в неизвестности. В городах участились случаи грабежей купцов. Злоумышленники очищали лавки и склады, унося все, что под руку попадалось, и ураганя со злобной изобретательностью враждебных ками.

Доклады о произведенных самураями соседа бесчинствах и последующих за этим недоимках и недочетах шли пред светлые очи обчищенного даймё, и он, в свою очередь, посылал соседу послание с просьбами дать объяснение действиям своих слуг.

Тот с удивлением и негодованием читал присланное ему письмо, после чего вспыхивали реальные ссоры.

Надо ли говорить, что роли самураев-агрессоров брали на себя рассредоточенные по всей Японии самураи Токугавы, переодеваясь в кимоно цвета принятого у одного даймё, они отправлялись куролесить к его соседу, а затем, через некоторое время, если тот не отвечал агрессией, делали «ответный ход» за оскорбленную сторону.

В результате таких действий Токугаве в считанные месяцы удалось поссорить между собой выступающих прежде против него даймё. Теперь, когда у каждого из них был свой индивидуальный и весьма близкий враг, а Токугава следил, чтобы вражда сеялась именно среди соседей, он мог уже спокойно готовить решительный и открытый бой с Исидо. Все равно: больше половины даймё остались без риса, а следовательно, и денег.