Таким образом, я стал тем, кем я стал. Я – Кияма Укон-но Оданага, господин Хиго, Сацумы и Осу-ми, член Совета регентов Японии из династии Фудзимото, глава христиан Японии.

Я не собирался смещать тайко – это было бы излишне рискованным. Вместо этого я приветил на своей земле португальских священников, приняв выгодное для меня христианство и получив за это процент с торговли.

Разумеется, все это время я думал о тебе и о том, что будет, когда мы встретимся вновь. Сначала я был очень зол на тебя за короля Артура, и за Алену, на которой собирался жениться. Потом, когда мне удалось убедить тайко приказать всем, кроме самураев, в обязательном порядке сдать оружие и когда мы добились мира, я начал сожалеть, что просил Маразмуса дать тебе эликсир.

Маразмус был отчасти посвящен мной в секрет «Хэби».

– Но, прости, как получилось, что ты живешь здесь лет сорок, а я всего семь месяцев?

– Очень просто, я явился в Японию сорок лет назад, когда меня можно было посадить на место подлинного Киямы. Ты же влетел в этот мир, когда пожелал сам. То есть, как я понял, в начале истории о Джоне Блэкторне, в реальности Уильяме Адамсе. Впрочем, теперь это уже совершенно другая история.

Оба помолчали.

– Что ж, прощай Ал, Алекс Глюк! Теперь я обязан быть на стороне Токугавы, чтобы восстанавливать все то, что вы с ним разрушили. Моя миссия – мир!..

Кияма и Ал одновременно поклонились друг другу. Встреча закончилась.

Глава 62

Жизнь во сне ничем не отличается от обычной жизни. Все решает выбор. Когда выбор сделан и цель ясна, сами силы природы приходят на помощь. Мы те – кто решают. Решают, где наша стезя: во сне или в реальности.

Был тихий приятный денек, с розовых от цветов ветвей сакуры только-только начали облетать лепестки, каждый из которых был совершенным, но совершенство это было призрачным и преходящим.

Ал отдыхал на веранде своего нового, всего год как отстроенного дома в Андзиро.

«Как приятно бывает просто сидеть, слушая, как падают в саду лепестки сакуры. Как хорошо жить, – думал он, улыбаясь своей внутренней гармонии. Во втором дворике, где Ал прицепил к ветке смоковницы качель, слышался детский смех, но Ал отгородился от малышей семистворчатым занавесом, не позволяя детям вывести себя из равновесия и гармонии. – Сегодня новый повар подаст на обед тушеную зайчатину. Можно будет вкушать ароматное, прекрасно приготовленное мясо, запивая его саке и разговаривать обо всем на свете. Мы будем много смеяться и шутить. А потом кормилицы и няньки отведут ребят в их комнату, и можно будет остаться с Фудзико или одной из наложниц. С кем – это можно будет решить во время обеда.

Хорошо, что всему свое время, хорошо – что можно никуда не спешить, наслаждаясь вa.

Стук копыт и отрывистая речь возле калитки вывели Ала из мечтательного состояния, оказывается – он чуть не заснул, сам не замечая, как перешагнул порог сна.

Ал прислушался и, различив среди множества голосов привыкший отдавать приказы голос тестя, поморщился.

«Все. Пропала зайчатина. Пропал приятный вечер».

Он вышел на крыльцо и первым, как это и положено радушному хозяину, приветствовал тестя.

Последнее время Хиромацу наведывался в дом Ала довольно часто. Ал понимал и старался не стеснять лишний раз старика. Поэтому, едва только Хиромацу показывался на пороге его дома, зять тут же вспоминал о сверхсрочной проверке вверенного ему гарнизона или возникали дела во вновь набранных отрядах «Сокол» и «Акула». Хиромацу выслушивал извинения зятя и отпускал его заниматься своими делами, благодарный за то, что тот уходил сам, а не гнал старика. Согласно закону, все права были на стороне Ала, и решись он отказать тестю в гостеприимстве, тот мог уже никогда не увидеть внуков.