|
Говорю, в поезде украли у меня все документы. Я к людям знакомым поговорить пришел. А они меня и слушать не хотят, забрали в отделение, – с обидой в голосе рассказывал тверской зять. – Посадили меня в «обезьянник». Я им через решетку кричу, мол, что ж вы делаете! Я сам капитан! За что меня на улице арестовали? Вывели меня. Привели к начальнику отделения, майор там сидит такой, рожа кирпича просит. Выслушал он меня, а сам глаза в стол, на меня, сволочь, даже не смотрит. Рукой закрылся, сам пишет что то и лениво так говорит: ты, мол, папаша, не туда обратился… И нагло так смеется, сволочь! Ты не туда обратился, мы про твою дочку ничего не знаем, она, говорит, скорее всего, на Тверской широко известна, там и спрашивай. Я не понял, говорю, у кого на Тверской спрашивать? А он отвечает: да ты выйди вечером на Тверскую и иди, а они к тебе сами подойдут. И все остальные тоже ржут, сопляки. Ну, я им тут кое что и объяснил по нашему, по простому…
Илья тяжело вздохнул. – Что ты? – подозрительно глянул на него Бирюков. – Да не знаю, как и сказать… А ты Ленку свою давно последний раз видел? – А что? – Нет, скажи – давно? – Приезжала на Новый год, неделю у нас была. – А ты у нее в Москве был когда нибудь? – Пока училась, был у нее в общежитии пару раз. Картошки мать просила передать мешок, варенья, то се. Деньжат ей подкидывал. Сам понимаешь, как сейчас на стипендию одну прожить. – А потом? Когда она закончила учиться? – Когда она на квартиру жить перешла, нет. Она же у хозяйки комнату снимала. Хозяйка, сказала, очень строгая, не любит, когда чужие в доме, специально Лена просила, чтобы мы не приезжали. – А ты к этой хозяйке сегодня не заезжал? – Нет. Да у меня и адреса ее нет. Да и зачем, чтобы она знала про Лену? А что ты хотел сказать? Илья помялся, медля с ответом. – Ты только не психуй, но твой майор, когда про Тверскую говорил… Знаешь, у нас на Тверской проститутки стоят. – Ну? – не понял Бирюков. – Ну и вот. Майор, кажется, имел в виду, что твою Ленку проститутки на Тверской хорошо знать должны. В машине повисла пауза. – Это что выходит? – медленно произнес Бирюков. – Он что имел в виду? Что моя Ленка – проститутка? – Я не знаю ничего, – поспешил отмежеваться Илья. – Она нам вообще редко звонила. И не заходила. Я в ее жизнь не лез. Бирюков тяжело двигал желваками. Он думал, что его дочь делала в ночь убийства в доме Осепьяна? Если она была… Тогда ясно. Но почему в газете писали, будто подозреваемая жила в доме? – Ты не расстраивайся, еще ничего не известно, – старался утешить родственника Илья. – Ну даже если что то и было… Ну и что? Теперь многие так. Жизнь вон какая. – Ленка проституткой не была, – сказал как отрезал Бирюков. Шурин помолчал, потом осторожно спросил: – Так что ты теперь задумал? – Хочу к ним в дом попасть, где убийство произошло. – Зачем? – Да выяснить хочу, за что Ленку арестовали. И почему они меня так отфутболили. Я же с ними по хорошему поговорить хотел, спросить. Должен же я знать, что моя дочь делала ночью у них в доме, – словно оправдываясь, повторял Бирюков. – Ты отправляйся домой, жена небось уже извелась. Я как нибудь потом до тебя доберусь. Если что, на вокзале переночую. – Тут тебе не Тверь, – усмехнулся шурин, – опять заметут в отделение. Ладно, делай что хочешь, я тебя буду ждать в машине. …Двухэтажный особняк, в котором проживал покойный заместитель председателя Спецстроя, стоял на тихой Радужной улице, вдали от шумного проспекта, от метро и автобусных остановок. |
