Когда собрался новый парламент, то либералы и лейбористы объединились, чтобы «провалить» правительство консерваторов, и король был вынужден просить стать премьер-министром лидера партии лейбористов Рамсея Макдональда. В Великобритании впервые было создано либеральное правительство.

Этель не была в Вестминстерском дворце с того самого дня, когда ее выгнали за то, что она кричала на Ллойда Джорджа. А сейчас она сидела на зеленой кожаной обивке скамьи в новом пальто и шляпке и слушала выступающих, поглядывая время от времени на балкон посетителей, с которого ее вывели более семи лет назад. Она входила в зал и голосовала с членами кабинета, знаменитыми социалистами, которыми она восхищалась с почтительного расстояния: Артуром Хендерсоном, Филиппом Сноуденом, Сиднеем Веббом и самим премьер-министром. У нее был собственный стол в небольшом кабинете, который она делила с другой женщиной-парламентарием. Она бродила по библиотеке, ела тосты с маслом в чайной комнате и забирала пакеты адресованных ей писем. Она ходила по всему огромному зданию, знакомясь с его географией, стараясь привыкнуть к мысли, что она находится здесь по праву.

Однажды в конце января она взяла с собой Ллойда и показывала ему Вестминстерский дворец. Ему было уже почти девять, и он никогда еще не был в таком большом и роскошном здании. Она пыталась объяснить ему принципы демократии, но он был еще мал.

На узкой лестнице, застеленной красной ковровой дорожкой, на границе территорий палаты общин и палаты лордов, они столкнулись с Фицем. Он тоже был с юным гостем — сыном Джорджем, которого дома звали Малыш.

Этель с Ллойдом поднимались по лестнице, Фиц с Малышом спускались, и встреча произошла на промежуточной площадке.

Фиц смотрел на нее, словно ждал, что она уступит ему дорогу.

Два сына Фица, Малыш и Ллойд — наследник титула и непризнанный, незаконнорожденный ребенок — были одного возраста. Они рассматривали друг друга с откровенным интересом.

Этель вспомнила, как в Ти-Гуине, встретив Фица в коридоре, она должна была посторониться и стоять, прижавшись к стене, с опущенным взглядом, пока он не пройдет.

Сейчас она стояла на середине площадки, крепко держа Ллойда за руку, и смотрела на Фица.

— Доброе утро, граф Фицгерберт, — сказала она и вызывающе вздернула подбородок.

Он не отвел взгляда. На его лице читались гнев и возмущение. Наконец он произнес:

— Доброе утро, миссис Леквиз.

Она посмотрела на его сына.

— Вы, должно быть, виконт Эйбрауэнский, — сказала она. — Здравствуйте, сударь.

— Здравствуйте, сударыня, — вежливо ответил ребенок.

— А это — мой сын Ллойд, — сказала она Фицу.

Фиц даже не взглянул на сына.

Но Этель не желала, чтобы Фиц ушел, так легко отделавшись. Она сказала:

— Ллойд, поздоровайся с графом.

Ллойд протянул руку и сказал:

— Рад с вами познакомиться, граф.

Оскорбить пренебрежением девятилетнего мальчика было бы недостойно. Поэтому Фиц был вынужден пожать ему руку.

Так он впервые прикоснулся к своему сыну Ллойду.

— А теперь мы пожелаем вам хорошего дня, — словно позволяя ему наконец идти дальше, произнесла Этель и шагнула вперед.

На лицо Фица было страшно смотреть. Сделав над собой усилие, он отступил назад, и они с сыном ждали, прижавшись спиной к стене, пока Этель и Ллойд поднимались мимо них по лестнице.

Исторические личности

На страницах этой книги появляются несколько реальных исторических личностей, и читатели иногда спрашивают, как я провожу границу между историей и вымыслом. Это справедливый вопрос, и я на него отвечаю.