– Пощадите! – молила она. – И так меня жрецы храма оскорбляли, наказывали, заставляли голодать, хотя я ни в чем не виновата!

Услышав этот голос, Хирам встрепенулся: это была та самая любимая рабыня Офир, которая еще недавно помогала своей госпоже сноситься с гемиолой при помощи голубиной почты. Но в каком виде была она! Одежда изодрана, на бронзовом юном теле видны полосы от ударов бича, черты лица искажены страхом, который превращает женщину в жалкую тварь.

Плача и смеясь, вызволенная из рук нумидийцев рабыня упала к ногам Фульвии, которая поспешила поднять и успокоить ее.

– Моя госпожа была тут! – рассказывала она торопливо. – Но вот только что жрецы вдруг засуетились, забегали, разбудили благородную Офир и увели ее. Я молила их не разлучать меня с госпожой, но они, издеваясь, не позволили мне следовать за нею. Я забилась в темный угол. Я думала, что остров захвачен взбунтовавшимися наемниками или пиратами и мне предстоят новые скитания, новый позор. О, пощадите меня!

– Показывай, куда пошли жрецы, – распорядился Хирам. – Разумеется, мы не оставим тебя здесь. Но успокойся и соберись с мыслями, чтобы не повести нас не тем путем. От этого зависит спасение твоей госпожи!

На плечи рабыни накинули первое попавшееся под руку одеяние какого-то жреца Таниты, и девушка повела отряд Хирама.

Помощь ее оказалась как нельзя более кстати. Во-первых, нумидийцы потеряли бы много времени, блуждая по лабиринту зданий капища богини Таниты, по этим бесчисленным помещениям, коридорам и террасам, а во-вторых, рабыня знала и кратчайший путь от храма к берегу моря. И вот через несколько минут весь отряд был уже на морском берегу. Крик радости вырвался из уст Хирама: он увидел, что два каких-то небольших судна удаляются от острова, отойдя от него на расстояние в несколько километров и направляясь, по всем признакам, не к Карфагену, а на Уттику.

– Это они! – воскликнул Хирам. – Мы еще можем догнать их.

– Если только наша лодка не пропала! – проворчал Си-дон.

Но опасения оказались напрасными. Лодку нашли. Люди торопливо спустили ее на воду и в мгновение ока заняли на ней места.

Двенадцать весел сразу опустились в воду и взметнулись вверх, словно крылья готовой взлететь огромной птицы. Вода вскипела под могучими ударами весел, лодка дрогнула и пошла, все набирая и набирая ход. Еще несколько минут, и она уже летела по волнам в погоне за судами, на которых ушли жрецы покинутого храма богини Таниты. Ночь была безлунная, но близился рассвет, воздух, казалось, был наполнен каким-то приглушенным и неясным светом, и лодки жрецов отлично были видны, несмотря на довольно значительное расстояние, отделявшее их от лодки Хирама.

Время от времени гортатор Сидон покрикивал на гребцов:

– Дружнее! Ровнее! Раз, два!

Но и без его приказаний гребцы великолепно делали свое дело. Эти люди казались какими-то машинами из бронзы и стали. Их могучие руки, словно шутя, поднимали и разом опускали тяжелые весла, толкая лодку, которая, казалось, перепрыгивала с волны на волну, все ближе и ближе подходя к беглецам.

В полупрозрачном воздухе неясно вырисовывались контуры всех трех лодок и силуэты наполнявших их людей, но зоркий взгляд Хирама не замедлил различить среди фигур жрецов на передней лодке статную девичью фигуру.

– Офир! – закричал он и, вскочив на ноги, собрался уже дать знать о себе любимой женщине, но Тала остановил его.

– Не делай глупости. Совсем это ни к чему, – сказал он. – Позволь уж мне продолжить играть начатую роль посланников Совета Ста Четырех.

– Зачем это? – невольно спросил Хирам.

– Ты не хочешь подумать и том, что можешь повредить своей невесте! – ответил Тала.