-- Закон защищает даже свиней, -- высказался Леха и, расхрабрившись, многозначительно хмыкнул.

  -- Столичные умники... - добродушно отозвался комиссар.

  Морда комиссара не внушала никакого доверия. Я развел руками, изображая покорность, а в душе презирая любой закон.

  - Вот посидите у нас, тогда вся спесь вмиг слетит! Ё-моё!

  Меня это не устраивало. Надо было срочно позвонить Алфену, который мог решить все проблемы. Да, да, Алфен был главным редактором в "Ведомостях", и я метил в его кресло - не вечен же он. Поэтому мне и надо было быть здравомыслящим и тихим. А слово "пресса" всегда действовала на представителей властей усмиряюще, но почему-то не сейчас.

  -- Комиссар, это недоразумение... -- тихо сказал я, прикидываясь овечкой. - Мы можем заплатить штраф...

  -- И штрафы заплатите... -- заверил он, на этот раз повернувшись в нашу сторону, -- но оформить я вас я обязан.

  В результате мы приехали в отделение и больше не спорили. Единственное, я пожалел, что так и не отведал местных грибов, о которых мне поведал Леха.

  У комиссара были плечи борца и до крыльца он бодро нес перед собой аккуратное брюшко. Еще у него было большое седалище и короткие пальцы, похожие на дорожные сосиски.

  -- Лучше иметь голову мухи, чем зад слона, -- шепнул Леха, когда мы вошли в кабинет.

  -- А вот это мы сейчас узнаем, -- обиделся комиссар, выказывая тонкий слух. - Руки... Руки!.. Руки!!!

  На меня навалились трое, и я оказался в наручниках. Леха был прагматичнее - вовремя положил руки на стол. Признаться, я зауважал его еще больше. Он подмигнул мне. Теперь я вообще ничего не понимал. Сплошные загадки. Может быть, у местной полиции такая манера допроса? К моему удивлению юмоны выглушили всю нашу водку и шумно задышали носами.

  Содержимое моих карманов оказалось на столе.

  -- Так... что у нас здесь?.. -- комиссар своими коротким пальчиками брезгливо и ловко отсортировал вещи: сотовый оставил себе, ключи от квартиры положил в карман брюк. Но прежде всего отдал мое служебное удостоверение сотруднику, и тот вышел из кабинета.

  На Леху комиссар не обращал внимания. Леха был знаком. А значит, они не раз вдвоем лопали водку. Однако этот вывод мне ни о чем не говорил, разве что настораживал.

  Затем комиссар обследовал портмоне, вытащил все банковские карточки, визитки, пару записок от моих приятельниц, которые я забыл выбросить, и один презерватив, который я не использовал. Тщательно изучил фотографию моей последней пассии - Катажины Фигуры. И я даже пожалел, что таскал ее фотографию с собой. Большой нужды в этом не было. Разве что из-за преклонения перед женщиной, которая искренне меня любила. Но ради этого можно было и не стараться. Затем мне откатали пальчики, и комиссар, кривясь, долго вникал в информацию на мониторе. Я начал догадываться о причинах задержания. Похоже было, что мы с Лехой невольно стали участниками политических разборок. Дело в том, что этот город контролировали люди (я уже не говорю о черных ангелах), которые не разделяли взгляды "Петербургских ведомостей".

  А как известно, "Петербургские ведомости" придерживались взглядов партии, стоящей у власти. И меня приняли за нюхача этой партии. Мне же, честно говоря, на политику было наплевать. Я работал за удовольствие, а не за страх, и мне моя работа нравилась.

  Затем произошло то, чего я совершенно не ожидал. Стена за комиссаром заколебалась, словно плохое изображение в телевизоре, превратилась в длинный коридор, в глубине которого появились черные ангелы. Я не заметил в руках у них пресловутых "указок", то бишь ах-пучей.