Стоит ли удивляться, что после более чем векового парада противоречивых гипотез, очевидных ошибок и чрезвычайно решительных выводов выдающийся зоолог профессор У. Томпсон мог утверждать в 1928 году, что зверь из Стронсе «был почти несомненно большой рыбой из рода Regalecus».

«Верно, — признает он, — сэр Эверард Хоум определил два (?) сохранившихся позвонка как принадлежащие гигантской акуле, но я осмотрел позвонки двух других сомнительных рыб и полагаю, что в состоянии большей или меньшей деформации их может спутать даже профессиональный анатом».

К слову сказать, было бы гораздо действенней провести сравнительный осмотр по другим признакам: по шероховатости кожи и делению «желудка» на разделы, выдающие вероятное наличие спирального клапана, не пренебрегая и изучением анатомических таблиц, представлявших череп, грудную кость и грудной плавник, которые никак не могли быть остатками Regalecus. Но тем не менее суждение профессора Томпсона лишний раз показало хрупкость построений, основанных лишь на нескольких позвонках, которые остались от зверя из Стронсе.

Часть их была подарена, неизвестно зачем, поэтессе и драматургу Джоанне Бэйли, которая в 1815 году, в свою очередь, подарила их леди Байрон, думая, что это может заинтересовать ее прославленного и увлекающегося всем на свете мужа. Другая часть была распределена, что более понятно, между двумя эдинбургскими музеями. Во всяком случае, три позвонка, хранившиеся в спирте, окончили свой путь, навеки пристав к Королевскому Шотландскому музею, и именно поэтому у профессора Джеймса Ритчи, бывшего хранителя отдела естественной истории этого учреждения, возникла идея изучить их снова. Его выводы были опубликованы 16 декабря 1933 года в «Тайме». Они подтвердили диагноз Эверарда Хоума: позвонки, по его мнению, идентичны позвонкам гигантской акулы, и зверь из Стронсе не что иное, как эта самая рыба, неверно определенная ранее из-за разложения.

Однако и сэр Эверард, и профессора Гудсэр и Ритчи могли ошибиться, определив выброшенное на берег существо как акулу конкретного вида, располагая только его позвонками. Действительно, их трудно спутать с окостеневшими позвонками всех прочих видов позвоночных. А в данном случае невозможно предположить, что речь идет о рептилии или млекопитающем. Однако более точная идентификация невозможна при отсутствии зубов и проб кожи.

Сразу установив, благодаря звездчатой структуре позвонков, что животное относится к хрящевым, и даже к акулам гигантских размеров, можно предположить, что речь идет или о китовой акуле, которая вполне способна достигать длины 16 метров, или о гигантской, достигающей 12. Первая не встречается в теплых водах, а вторая, наоборот, привычна к Оркадам, так что чаша весов склоняется именно к ней.

Но никто не сможет утверждать, что этот выбор обязателен.

ЛЕВИАФАН ИЗ НЬЮ-ДЖЕРСИ И ФЛОРИДСКИЙ ПЛЕЗИОЗАВР

Зверь из Стронсе был не единственным морским змеем, выброшенным на берег.

Французский зоолог Шарль-Александр Лесуер, участвовавший в экспедиции Бодэна вокруг света и долго проживший в Америке, в 1822 году прослышал, что морское чудище огромного размера, пойманное в заливе Раритэн (Нью-Джерси), демонстрируется американской публике под именем Левиафана или Wonderful Sea-Serpent. Этот «чудесный морской зверь» был на самом деле, говорит Лесуер, гигантской акулой. Именно он предположил, что акула этого вида, в естественном состоянии весьма массивная, может принять, будучи случайно или намеренно искалеченной, внешнее сходство со змеей.

Меньше века спустя после появления зверя из Стронсе другое существо весьма похожего вида стало объектом интереса американских обывателей.