– Это впереди, – сказала Аманда.

– Да, – согласился Хэл.

Они продолжали идти по дороге, которая здесь изгибалась влево и проходила через рощицу вечнозеленых растений. Поднявшись на небольшой холм, они увидели внизу перед собой поляну, на которой находились развалины бывшей виллы и незнакомца рядом с ними.

Растительность еще не поглотила эти руины, но от дома сохранилось немногое. На некотором расстоянии от дороги были видны невысокие остатки уничтоженных огнем стен, частично скрытые лозами и сорняками.

Хэл вспомнил, что когда они ждали у ворот Порфира, ему показалось, что он попал в средневековье. А сегодня руины домов, мимо которых они проходили, напомнили ему еще более отдаленные времена. По какой‑то странной причине они заставили его подумать о том, как должны были выглядеть в древней Англии руины римских вилл – после того как войска этой некогда могущественной, но распадавшейся империи ушли оттуда.

Видимых причин для такой мысли не было. Тем не менее, когда они с Амандой начали спускаться вниз к развалинам дома и человеку, находившемуся там, это ощущение все еще оставалось.

На человеке была обычная для местных жителей хламида. Даже издалека было заметно, что его одежду очень давно не стирали. Человек был худ, со впалыми щеками, длинные седые волосы и борода выглядели достаточно неряшливо.

Он стоял перед тем, что, похоже, когда‑то было декоративным прудом во дворе виллы – круглым водоемом, обрамленным красной плиткой, приблизительно четырех метров в диаметре. Ветерок, дувший в сторону Хэла и Аманды, нес запах гниения.

Пруд располагался на круглой террасе из серого камня с белыми каменными скамьями и каменным цоколем, приходившемся человеку по грудь. Все это было тщательно восстановлено и ухожено.

Темная непрозрачная вода пруда, казалось, поглощала весь падающий на нее свет; а по краю пруда стояли цветочные горшки. В тех что находились справа от человека, росли какие‑то ветвистые растения без листьев.

Растения же, слева от него того же размера и формы, выглядели совершенно иначе. На них были маленькие сердцевидные зеленые листочки и цветы всевозможных оттенков розового и красного.

На цоколе перед человеком стоял еще один горшок с цветущим растением. Когда Аманда с Хэлом приблизились, то услышали, как человек разговаривает – очевидно, с цветком. Это был непрерывный поток слов, неразличимых и непонятных.

Продолжая говорить, он медленно, осторожно и методично обрывал лепесток за лепестком цветы растения, стоявшего перед ним, и бросал их в затхлую воду пруда.

На Хэла и Аманду он не обращал никакого внимания, а продолжал методично уничтожать стоящее перед ним растение. Когда последний лепесток последнего цветка упал в темную воду, он начал один за другим обрывать и листья.

Внезапно Хэл догадался, и, повернувшись к Аманде, увидел, что и она поняла то же самое: человек повторяет набор ругательств, настолько привычный, что отдельные слоги соединились вместе и слова утратили смысл.

– Привет, – отчетливо произнесла Аманда почти на ухо человеку. Он не отреагировал. Или он не слышал ее, или слышал, но оставил без внимания ее слова – сказать было невозможно. Его хламида была настолько грязна и изношена, что вначале Хэл не обратил на нее внимания, но теперь он заметил, что какое‑то время назад и на грудь и на спину было краской нанесено слово «РАЗРУШАЙ»

Тем временем человек закончил ощипывать с цветка последние листья. Он замолчал и повернулся в другую сторону, все еще игнорируя Хэла и Аманду. Затем направился к последнему из горшков с ощипанными растениями. Он взял этот горшок в руки и осторожно понес к руинам дома.

Хэл с Амандой последовали за ним.

Он пересек место, где стоял дом, и вышел на лужайку, которая была уставлена множеством точно таких же горшков.