Узря Европы сотрясенье, Ты длань ей дружбы подала, Охотно для ее спасенья Себя всю в жертву отдала; От уз постыдных искупила; Но чем Европа заплатила Союзнице своей Москве? Москва сама собой восстала, И снова слава заблистала На царственной твоей главе.

И следствием твоих страданий Есть мир и царство тишины. Уже волканы всех мечтаний, Завоеваний и войны Твоим пожаром потушились, Ужасных силы сокрушились, Исчез, исчез всемирный трон: Надежды гордых перестали, Кумиры слепоты упали, И пал наш враг Наполеон. Свобода! Пойте гимн свободы, Европы славные певцы, И вы, германские народы, Сплетайте в честь Москвы венцы; Сроднитесь с русскими сердцами И будьте все ее певцами: Пускай векам передадут Пожар московский песни ваши И поздние потомки наши Венец для ней, как вы, сплетут.

Я духом речь потомков внемлю, Как отклик радостной молвы: "Подвигнем океан и землю Для прославления Москвы, И в память жертвы незабвенной, На поклоненье всей вселенной, Как всех столиц земных главе, Воздвигнем памятник!"-сказали, Воздвигнули-и написали: "Спасительнице царств Москве".

1814

И. А. КРЫЛОВ

ВОЛК НА ПСАРНЕ

Волк ночью, думая залезть в овчарню, Попал на псарню. Поднялся вдруг весь псарный двор. Почуя серого так близко забияку, Псы залились в хлевах и рвутся вон на драку. Псари кричат: "Ахти, ребята, вор!" И вмиг ворота на запор; В минуту псарня стала адом. Бегут: иной с дубьем, Иной с ружьем. Огня! - кричат,- огня!" Пришли с огнем. Мой Волк сидит, прижавшись в угол задом. Зубами щелкая и ощетиня шерсть, Глазами, кажется, хотел бы всех он съесть; Но, видя то, что тут не перед стадом И что приходит наконец Ему расчесться за овец, Пустился мой хитрец В переговоры И начал так: "Друзья! К чему весь этот шум? Я, ваш старинный сват и кум, Пришел мириться к вам, совсем не ради ссоры; Забудем прошлое, уставим общий лад! А я не только впредь не трону здешних стад, Но сам за них с другими грызться рад. И волчьей клятвой утверждаю, Что я..."-"Послушай-ка, сосед, Тут ловчий перервал в ответ, Ты сер, а я, приятель, сед, И Волчью вашу я давно натуру знаю; А потому обычай мой: С волками иначе не делать мировой, Как снявши шкуру с них долой". И тут же выпустил на Волка гончих стаю.

Октябрь 1812

ОБОЗ

С горшками шел Обоз, И надобно с крутой горы спускаться. Вот, на горе других оставя дожидаться, Хозяин стал сводить легонько первый воз. Конь добрый на крестце почти его понес, Катиться возу не давая; А лошадь сверху, молодая, Ругает бедного коня за каждый шаг: "Ай, конь хваленый, то-то диво! Смотрите: лепится, как рак; Вот чуть не зацепил за камень. Косо! криво! Смелее! Вот толчок опять! А тут бы влево лишь принять, Какой осел! Добро бы было в гору Или в ночную пору; А то и под гору и днем! Смотреть, так выйдешь из терпенья! Уж воду бы таскал, коль нет в тебе уменья! Гляди-тко нас, как мы махнем! Не бойсь, минуты не потратим, И возик свой мы не свезем, а скатим!" Тут, выгнувши хребет и понатужа грудь, Тронулася лошадка с возом в путь; Но только под гору она перевалилась Воз начал напирать, телега раскатилась; Коня толкает взад, коня кидает вбок, Пустился конь со всех четырех ног На славу; По камням, рытвинам пошли толчки, Скачки, Левей, левей, и с возом-бух в канаву! Прощай, хозяйские горшки!

Как в людях многие имеют слабость ту же: Все кажется в другом ошибкой нам; А примешься за дело сам, Так напроказишь вдвое хуже.

Октябрь 1812

ВОРОНА И КУРИЦА

Когда Смоленский Князь, Противу дерзости искусством воружась, Вандалам новым сеть поставил И на погибель им Москву оставил, Тогда все жители, и малый и большой, Часа не тратя, собралися И вон из стен московских поднялися, Как из улья пчелиный рой. Ворона с кровли тут на эту всю тревогу Спокойно, чистя нос, глядит. "А ты что ж, кумушка, в дорогу? Ей с возу Курица кричит. Ведь говорят, что у порогу Наш супостат". "Мне что до этого за дело? Вещунья ей в ответ.