– Только не бойся, – сказал он. – Я тебя вытащу. Давай вторую руку. Поднимай ее. Осторожно. Хватайся за мою:

Она попыталась дотянуться до его руки, но почему‑то не смогла.

– Давай. Ну, еще чуть‑чуть: Ногами упрись. Так. Еще.

Подтягивайся:

Не хватало сантиметра. Кончики пальцев касались: и больше ничего . Ираида попыталась нащупать ногой какой– нибудь выступ, зацеп:. все осыпалось.

– Нет! Не отпускай! Держись!!! – в голосе Криса зазвучал страх. Страх. Он передался ей, окатил ледяной водой:

Она еще раз попыталась подтянуться, ухватиться второй рукой. На это ушли последние силы. Потом пальцы разжались.

Ираида почувствовала, как начинает скользить вниз, вниз, теряя вес и форму, как все меньше и дальше становится лицо над нею, как расщелина превращается в щель, в тонкую неровную полоску, как пропадает совсем:

Холод был такой, что, падая, она замерзала насмерть.

– Барышня, барышня! – услышала она над ухом. – Просыпайтесь, Рязань скоро:

Ираида, все еще обмирая от потери опоры и от падения, попыталась приподняться. Тяжелая медвежья шкура прижимала ее к сиденью. Приподняв от лица край ее, Ираида вдохнула хрусткий морозный воздух. Все кругом было блеск и сияние:

Из записок доктора Ивана Стрельцова.

Так вот и вышло, что меня оставили на хозяйстве. Мне надлежало играть роль озабоченного и озадаченного джентльмена, ухаживающего за другим джентльменом, хватившим спицею патоки. И я честно носился по аптекам, вызывал опять же участковую (в качестве больного ей были предложены две сотенные бумажки, и это ее вполне устроило), посылал Хасановну за медом и молоком: Так прошел день, вечером же я оставил свет за жалюзи и позвонил давней знакомице Й., отношения с которой странным образом осложнились за последние недели. Й., для виду поломавшись по телефону, все же приехала – как она заявила, лишь для того, чтобы поставить меня на место.

Из короткого рваного разговора, возникавшего в промежутках между, выяснились странные подробности, на которые могли обратить внимание только женщины. Логики в ее рассуждениях не было, да и быть не могло, но зато был накал, страсть и подозрения. Я ведь не просто не знал – я и подумать не мог, что Ираида влюблена в меня, как кошка.

Оказывается, ее фразы и жесты, обычные с виду, для проницательной Й. были как образец почерка для опытного графолога. Или, вернее, как чужие сны для опытного толкователя снов:

Учитывая, что Й. видела Ираиду мельком раза два или три и не обменялась с нею ни словом – такой итог наблюдений мог только изумлять. Воистину, женщины знают что‑то, неизвестное людям.

В третьем часу ночи – я уже подумывал, а не отвернуться ли к стенке и не поспать ли? – вякнул телефон. Не общедоступный, а второй, секретный. Мы называли его «кремлевкой».

Звонил Альберт Мартович, он же «братец Майкрофт».

– Алло? Иван? С Крисом я могу поговорить?

– Вообще‑то да, но вряд ли получится, – сказал я. – Он сожрал две дозы снотворного. Попробовать разбудить?

– Нет, не надо. Как он?

– В той же поре. Не лучше, но и не хуже. Что радует.

– Понятно. Ладно, пусть спит. Я тебе расскажу, а там – разберетесь:

И он поведал занятную историю. Предыдущей ночью, а вернее, уже под утро, около пяти, в Мытищах произошло столкновение между местными байкерами и какими‑то пришлыми бригадистами. Причем сначала наглые чужаки накостыляли байкерам и пригрозили даже сковырнуть все эти несчастные Мытищи с того прекрасного лица, которым является Москва и Московская область – дабы не портили портрета.