— Юл, он и вправду не убивал Патрика.

— Я знаю.

— Он его даже никогда в глаза не видел.

— Я знаю.

— Он не похищал Алины, они заранее сговорились.

— Я знаю, Пенни.

— Говорят, только вчера он вдобавок ко всему потерял отца.

— Я отлично это знаю, Пенни!!!

— Ах, милый, этот Персик — глубоко несчастный человек!

— О-о-о-о-о…

— Что с тобой, дорогой? Тебе плохо?

— Послушай, милая, — простонал Юл. — У меня от твоих кузин и ихних персиков уже голова идет кругом. Шли бы они все автонным лесом и там погибли! В общем… разбирайся с ними сама!

С этими словами Юл вскочил и поплелся в свой личный кабинет. Этим звучным словосочетанием называлась каморка, сиротливо ютящаяся между библиотекой и оранжереей.

Но еще в коридоре Юл краем уха — и усилиями слухового имплантата! — услышал, как Пенни беззаботно мурлычет себе под носик свою любимую мелодию.

«Небось, протирает мягкой фланелькой своего верного „Орла“!»

Юл вдруг почувствовал, что его опять обыграли на его же поле.

Нужно было срочно успокоить нервы.

Вдобавок, как на грех, куда-то запропастилась заветная бутылочка вискаря «Белая лошадь», которую Юл перед походом на Тройку оставил в тайничке за диваном…

Ну, ничего, ничего. У него есть еще один верный друг и спутник, который никогда не подведет, — он ждет его за обросшей паутиной решеткой вентиляционного отверстия!

А пока… Юл подошел к стеллажу, куда он обычно клал все ценное после возвращения из аномальных зон, пошарил на полке, привычно нащупал нефритовую фигурку и… вполголоса выругался!

— Это что еще за ё-маё?

Шея Нефритового Уробороса была заботливо украшена… гламурным розовым бантиком.

К тому же могучий стабилизатор, и это было очевидно, еще несколько часов назад протирали чистящим средством! От Уробороса пахло лимоном!

Но окончательно доконало Юла то обстоятельство, что теперь его Уроборос… был разомкнут!

Юл твердо помнил и был готов поклясться даже памятью погибшего Патрика, что когда он вылез из люка эксклюзивного ооновского портала и потом, пока плелся, прихрамывая, к электронным воротам «Итаки», Уроборос представлял собой то же, что и всегда — неразрывное кольцо!

Теперь же он был разомкнут, натерт до блеска, насколько может блестеть нефрит, а из пасти зеленого змея торчал маленький кусочек ватки. Видимо, для лучшей гигиены полости его нефритового рта! Эх, недаром до того как стать наблюдателем ООН Пенни училась на стоматолога!

Юл осторожно освободил входной канал пи-генератора от посторонних предметов. Потом несколько раз глубоко вздохнул, тщательно следя за тем, чтобы выдыхать только носом. Затем решил сосчитать до двадцати пяти. Но сбился уже на восьми с половиной и решил дальше не считать.

А потом он услышал в ушах шум…

…Это шумели волны, с грохотом и плеском разбиваясь о прибрежные казантипские скалы, дробя утесы, выворачивая со дна гигантские валуны.

Это ревела буря в Академзоне, и небеса метали в Сосновый Бор громы вперемешку с молниями.

Это бушевал шторм в его душе.

— Гипершторм, — прошептал Юл Клевцов. — Но я не боюсь его! Я — и есть он!

Он обхватил голову руками, весь отдаваясь во власть этой грозной стихии, поселившейся в нем. Потом закрыл глаза, глубоко вздохнул и блаженно улыбнулся.

Больше не было его маленькой комнатушки с важным названием «личный кабинет».

Не было гостиной с несусветным пистолетом в мутно-зеленой декоративной вазе.

Не было идиотского бантика и куска дезинфицированной ваты в пасти у Уробороса.