Забыв обо всем, кроме собственных судорог и стонов, корабль скользит среди зыбей, во власти течения, которое днем раньше подхватило его стальной остов и теперь медленно, хотя и не так бесцельно, как кажется на первый взгляд, влечет его к берегу.

На носу, крепко привязанное бечевками к козырьку фальшборта, одинокое голое тело кивает суше склоненной головой. Бледная плоть мясистого торса исхлестана брызгами, но все еще хранит алые следы зверства, буйного и искусного. От пупка до груди тянется черный разрез — теперь галеонная фигура открыта всем ветрам. Орудие, нанесшее эту страшную, до самого сердца рану, давно исчезло — возможно, выпало из запятнанных, скрюченных пальцев в ревущую внизу обсидиановую пасть океана.

Словно изображая корону, туда, где раньше был скальп, вбиты гвозди, поднимающиеся над черепом мертвеца, как иглы или плавник. Ступней нет, связанные бечевкой ноги образуют кошмарный хвост.