Из группы официальных лиц вышел Уширо Канаи. Он переглянулся с напряженным Деккером и обратился к врачу:

— Все-таки это поединок на звание сильнейшего в мире, не будем забывать об этом. Цель его: еще раз напомнить миру о самурайском духе. А этот дух не признает поражения. Если господин Деккер чувствует, что в состоянии продолжать бой, мы должны пойти ему навстречу.

Гири. Канаи был должником Деккера и в эту минуту он сполна уплатил свой долг.

— Фу, — пробормотал врач по-французски и повторил по-английски: — Сумасшедший!

Поврежденную руку освободили из рукава куртки ги и подвязали к корпусу в двух местах: у запястья и у предплечья.

От успокаивающих и болеутоляющих Деккер наотрез отказался. Медикаменты могли оказать дурное воздействие на его рефлексы.

Когда он, хромая, спрятав под курткой больную руку, в окровавленном ги, поднялся обратно на платформу, вся арена натужно простонала от восхищения и устроила ему долгую стоячую овацию. Спарроухоук вскочил со своего места. Встал и Ле Клер, который был чернее тучи. Трибуны взорвались рукоплесканиями и криками поддержки. Вскоре все это превратилось в сплошное извержение. Робби огляделся вокруг себя, не понимая, в чем дело, потом глянул на противоположный угол платформы, где был Деккер... На этот раз охранник не отвернулся тут же в сторону с презрительной ухмылкой. Вместо этого он стал серьезно и внимательно приглядываться к своему героическому сопернику.

К Робби подошел рефери. Его предупредили о том, чтобы он смягчил немного свой агрессивный и откровенно грубый стиль. Если бы это был не финальный матч, Робби дисквалифицировали бы после первой же минуты поединка. Робби молча выслушал рефери и кивнул ему. Затем он пересек платформу и подал руку Деккеру. Детектив взял ее, не раздумывая. Трибуны взревели от восторга. Из конца в конец арены прокатилась мощная волна эха от аплодисментов. Даже отчаянные призывы через динамик долго не могли успокоить зрителей.

— Леди и джентльмены! Попрошу всех сесть на свои места и успокоиться! Позвольте нам продолжить матч! Осталась одна минута! Всего шестьдесят секунд! Господин Эмброуз ведет в счете два ноль против господина Деккера.

Одна минута. Шестьдесят секунд на то, чтобы убить Робби. Как мало... Если не сейчас, то уже никогда. Деккер навсегда потеряет Робби. Если он упустит сейчас эту поистине золотую возможность...

Деккер про себя воззвал к своей ками, к Мичи...

«Помоги! Помоги мне!..»

— Рей!

— Хаджиме!

Робби бросился было в атаку, но внезапно замер на месте. Его остановило странное выражение лица Деккера. Он еще не успел осознать, что именно его так поразило, как вдруг он услышал голос своего бога Хачимана:

— Ты не способен убить человека, который уже мертв. Ничто не может уничтожить человека, принявшего душой, и разумом путь самураев. Его тоже защищает бог. И этот бог могущественнее меня. Этот бог когда-то был земной женщиной по имени Мичи. Бог любви. Бог, которому не страшны ни смерть ни война.

Робби почувствовал страх. Хачиман всегда был могущественнейшим из богов. Поражение было ему неведомо. Не было других богов, кроме Хачимана.

Но теперь...

Не успели слова Хачимана прокатиться эхом по всему существу Робби, как он почувствовал, что бог уходит от него... Уходит...

Немедленно убить Деккера! Да, это единственный выход! Необходимо убить его прежде, чем Хачиман уйдет. Необходимо убить последнего из сайгонских призраков и тогда Робби станет победителем над всеми ими, тогда он станет буши на все времена!..

Робби провел прямой высокий удар правой ногой, затем поставил ее на место и нанес мощнейший правый крюк Деккеру в голову.

При этом Робби дико выкрикнул:

— Ха-аа-ачима-а-анн!!!

Для Деккера же весь страх давно исчез.