- Ну и что? – не теряют куража разоблачители. – У гитлеровцев тоже не нашли письменного приказа об уничтожении евреев, а шести миллионов не стало. Чтό, уподобимся отрицателям Холокоста?..

И даже на телеканале, редком для сегодняшней России, почти честном, интеллигентная ведущая допытывается у историка, подобно ей антисталиниста и еврея: - Сталин хотел выселить евреев?

- Нет доказательств, - возражает историк.

- Но ведь говорят...

- Разговоры – не доказательства. Сегодня о выселении мы  ничего достоверного утверждать не можем, - деликатно упирается историк.

А ведущая упрямо тянет свою линию: - Ну, это сегодня. А со временем, с открытием архивов мы ведь можем найти сталинские планы изгнания евреев? – И распахивает с надеждой прекрасные свои глаза.

Ведушая, вероятно, чутко восприняла воспоминания заслуженного литератора Б.С., заверявшего, что живя в сталинской Москве, он «каждой порой души» ощущал надвигающуюся депортацию евреев, и ему не нужно иных доказательств. Тележурналистку могла впечатлить и книга А. Ваксберга, упомянутая выше [29]. Эта работа среди уймы текстов, противостоящих мнению Г. Костырченко о депортации евреев, - наиболее обстоятельная и показательная; потому здесь речь именно о ней.

А. Ваксберг расходится с Г. Костырченко очень решительно: «Приближалась десятая годовщина сталинского триумфа — победы под Сталинградом, действительно переломившей ход войны. Он решил отметить эту дату Вторым Холокостом. Заветная цель Гитлера именно в эти дни должна была быть осуществлена руками Сталина. Он спас евреев от тотального уничтожения нацистами, чтобы уничтожить их самому». И далее без заминок, аллюром, лихо употребляя слово «геноцид», ссылаясь на устные свидетельства, иногда даже из третьих рук, азартно опровергая Г. Костырченко, который ищет документы. 

А криминалисту Ваксбергу документы без надобности. Тем более, что он находит и среди архивистов подходящую подпорку: одна из них, Татьяна Горяева пишет, что в Советском Союзе многое не документировалось и, следовательно не отражено в архивах, «кроме того, достоверность... информации, заключенной в документах, весьма относительна». Ваксберг ссылается и на слова знаменитого литературоведа Юрия Тынянова «У меня нет никакого пиэтета к документу вообще». По какому поводу это сказано, Ваксберг не уточняет.

Разделавшись с «фетишизацией документа», Ваксберг берётся за «анализ доказательств» (здесь в кавычках выражения Ваксберга). Пример такого «анализа»: Ваксберг приводит со слов третьих лиц услышанные ими сообщения соратников Сталина Николая Булганина и Григория Пономаренко о  проекте высылки евреев, затем цитирует из мемуаров Никиты Хрущёва фразу «Ставился вопрос вообще о еврейской нации и ее месте в нашем социалистическом государстве», толкуя этот «вопрос» как уничтожение евреев, и наконец, упоминает дополнительно высокопоставленного свидетеля: «Анастас Микоян высказывается еще определеннее, без всяких иносказаний: «За месяц или полтора до смерти Сталина начало готовиться «добровольно-принудительное» выселение евреев из Москвы. Только смерть Сталина помешала исполнению этого дела». Таким образом, четверо лиц, самых приближенных к Сталину на последнем витке его жизни — три члена политбюро и один секретарь ЦК — подтверждают, притом фактически в одинаковых выражениях, подлинность замысла, переводя его из области слухов в несомненную реальность».