— Три тысячи лир он сказал, — рассеянно пояснил Шендерович. На него, видно, накатил очередной приступ лысюкобоязни, потому что он нервно оглядывался и уже начал приплясывать на одном месте.

— Ско-ка? — переспросил Гиви.

— Дурень, это ж вообще один доллар. Инфляция у них.

— Тогда не понимаю, — усомнился Гиви, — послушай, чего он хочет?

— Чего ж тут не понять, — удивился Шендерович, — продает он… Ты предлагаешь больше, он просит меньше. Все ясно. Но ты торгуйся, торгуйся. Иначе он тебя за человека считать не будет. Торговаться угодно Аллаху.

— А чего он баксами не берет?

— А я знаю? Может, он их по жизни за деньги не считает… Может, когда он родился, Америку еще не открыли…

Гиви пожал плечами и выбросил один палец.

Старик поглядел на него с отвращением и выбросил два. Пальцы были узловатые и корявые.

— Ну? — обернулся Гиви к Шендеровичу.

— Что — ну? — нетерпеливо сказал Шендерович, — кончай эту волынку. Жрать охота.

Но на Гиви напал приступ азарта. Он снова выбросил один палец. Палец торчал даже как-то оскорбительно.

Старик вновь заскрипел зубами и потянулся к поясу. Корявая рука легла на рукоять кинжала.

Гиви на всякий случай отодвинулся.

Старик выхватил кинжал из ножен и начал вращать им в воздухе. Блеск лезвия образовал стремительную дугу.

«Смотри, батоно, какой кинжал! — казалось, говорил старик, — погляди, генацвале! Какой мужчина без кинжала? Врага зарежешь, друга спасешь! Женщину уведешь! Вот какой кинжал! Стыдно без кинжала мужчине! Сэрцхвиле сэрхвале!»

— Ага! — вслух согласился Гиви.

И вновь выбросил один палец.

Старик плюнул на землю. И, вновь заскрежетав зубами, вытащил из бездонного кармана еще один предмет. Предмет был так себе. Что-то маленькое, совершенно бесформенное. Старик бросил это на землю к ногам Гиви.

Гиви наклонился.

Кольцо было таким же древним, как кинжал. Или, даже, еще древнее. Пыль веков осела на нем, превратившись в черную патину.

— Э? — засомневался Гиви, поглядывая на Шендеровича.

— Да покупай ты скорее, — нетерпеливо сказал тот, — отличное кольцо. Сувенир! И таможня не отберет — на фиг ей такой… ну, в общем, не придетется. Придешь, почистишь абразивкой…

Гиви вновь обернулся к старику. Тот поспешно выбросил два черных пальца и теперь крутил ими под самым носим Гиви.

Гиви, кряхтя, выпрямился, сжимая кольцо в руке.

— Эх! — сказал он. — Ладно…

Он покопался в кармане, и вытащив смятый комок денег, при помощи Шендеровича отсчитал две тыщи лир. И тут инфляция, эх!

На пальце кольцо смотрелось как-то странно. Как влитое. Черный перстень, даже, вроде, печать какая-то на нем. Правда, затертая… Гиви посмотрел, покрутил…

— Э! — заорал старик, — эфенди!

— Черт, — удивился Гиви, — кинжал забыл.

Он осторожно принял кинжал из негигиеничных рук старика и аккуратно закрепил потертые ножны на поясе. Вид получился диковатый.

Солнце медленно опускалось за раскаленные купола; кресты и полумесяцы таяли в густой лазурной патоке небес… Вытянувшиеся глубокие тени придали корявой фигуре на коврике сходство с гигантским и не слишком дружелюбным пауком.

Гиви невольно поежился.

— Да пойдем же, — не выдержал Шендерович, — чего встал?

Гиви покорно двинулся за ним. Кинжал при каждом шаге похлопывал его по бедру. Ощущение было не слишком приятное.