При этих словах слезы вновь потекли по его лицу.

– Ты не умрешь, – попытался утешить гладиатора Вителлий. – Ты одержишь блестящую победу, и Руфус дарует тебе свободу!

Гладиатор вытер рукой слезы.

– Да благословят тебя боги!

– Как тебя зовут?

– Веррит.

– А меня Вителлий, – сказал юноша, и каждый из них дружески сжал рукой предплечье другого.

– Иди сюда, красавец из Бононии, – позвала его Лициска, успевшая уже расстаться с Сульпицием Руфусом. – Посмотрим на сирийских танцовщиц. Наполни наши кубки!

Семеро завернутых в белые накидки девушек начали покачивать бедрами в такт жалобной мелодии – зрелище, способное вывести из равновесия не только прибывшего из провинции юношу.

– Finis! – рявкнул один из совсем уже опьяневших гладиаторов. – Конец!

И тут же все, стуча кубками по столам, заорали:

– Finis! Finis! Finis!

Крик этот послужил как бы сигналом для Лициски. Вскочив на стол, она сорвала с головы светлый парик, из-под которого показались ее собственные длинные темные волосы. Стук кубков обреченных на смерть становился все быстрее и громче. Лициска изгибалась в такт этому стуку. Одним коротким движением она сорвала с себя одежду. Послышался восторженный вопль, и гладиаторы, все громче стуча кубками, начали ритмично выкрикивать какое-то слово, разобрать которое Вителлию никак не удавалось. Обнаженная Лициска, стройная, гибкая и вызывающая, сладострастно извивалась перед жадными глазами обреченных. Только сейчас Вителлий понял наконец, что выкрикивают гладиаторы: «Мес-са-лина! Мес-са-лина! Мес-са-лина!»

«О боги, – мелькнуло в голове юноши, – Мессалина, супруга императора!»

Не в силах собраться с мыслями, он смотрел на эту пляшущую богиню, видел ее длинные волосы, падающие на колышущуюся грудь, белые пальцы, прикрывающие лобок, и слышал смеющийся голос, произнесший в паланкине: «Если хочешь, красавец бонониец, сегодня ночью я сделаю тебя мужчиной».

Мессалина! Вителлий вскочил на ноги и, растолкав окружающих, выбежал через освещенный портал за стены гладиаторской школы. Через мгновение он растворился в шумной многотысячной толпе.

– Милый юноша, – обратилась к нему какая-то сильно растрепанная женщина, – в моем термополии, харчевне, где подают горячие закуски, ты можешь за один асс выпить, за два асса поесть, за три – получишь мою любовь, а за четыре – в придачу к ней еще и кубок искрящегося фалернского.

Сердитым взмахом руки Вителлий отверг предложение, хотя и чувствовал, что проголодался. Со вчерашнего роскошного пира у него и крошки во рту не было. После ночи, проведенной на Форуме Юлия среди тысяч паломников и просто любопытных, пришедших в Рим, чтобы увидать флоралии, ночи, которую Вителлий провел, подложив вместо подушки под голову свой узелок, перекусить в каком-нибудь термополии было бы очень даже неплохо. Эти заведения, где можно было наскоро перекусить, были сейчас в Риме чем-то вроде последнего крика моды, причем питались там стоя, а не возлежа, как пристало по римскому обычаю, – не помогали даже фривольные намеки хозяек этих заведений. Вителлий должен был, однако, экономить каждый асс.