— Да... задачка. Даже две.

— Почему две? — устало спросил Ермилов.

— Потому что первая: при чем тут Париж и Находка? Рискну предположить, что рекламный слоган пришел в голову этого придурка не случайно. А по ассоциации с боссом. Находку я, с вашего позволения, сразу исключаю и путем несложного арифметического действия получаю — Париж.

— Значит, заказ на рэкет из Парижа?

— Это не рэкет, старина. Тут куда большие деньги за угрозами стоят. И по срокам — сходится. Если в ноябре накануне важного матча на Кубок «ЕвроТОТО» у спартаковцев неожиданно сорвутся сборы, то и физическая форма футболистов может подкачать, и психологически могут сорваться и сам Романцев, и его ребята.

— А нам-то тут что делать?

— Самую надежную охрану к дому Ермилова — он сейчас на острие атаки. Если ему по делам нужно передвигаться по городу — машину сопровождения. Дай поручения УВД и УФСБ по Питеру, пусть подключатся. Думаю, их, эти ведомства, придется подключать все равно: партия грозит затянуться и стать сложной, комплексной. Тут может оказаться кончик нити к очень большой криминальной афере. Ну и что еще? Докладывайте мне по телефону спутниковой связи, он всегда со мной. В любое время дня и ночи.

— А при чем тут «Спартак»?

— Ни при чем. Но — в центре внимания. Такой вот парадокс. Кто в замах Свиридова, спроси?

— Заслуженный мастер спорта, в прошлом игрок «Зенита» Никита Молчанов.

— Знаю, мужик крепкий, на посулы тоже не поддастся и от угроз голову в подушку не спрячет. Но и к нему на всякий случай приставь «личку». Добро? А Свиридова домой отправь, пусть стакан водки выпьет и — спать. Ни о чем пусть не беспокоится. Его задача — спорткомплекс для Клуба «Спартак» строить. А наша задача — его труд и покой охранять и жуликов в тюрьмы отправлять. «От Парижа до Находки...»

Кардашов сел в машину молча, да так и промолчал всю дорогу до дома, думал. Обычно хотя бы парой слов с водителем, Карпычем, перемолвится. А тут все молчком. Много было непривычного, странного с точки зрения опытного криминалиста во всей этой истории. Он вспоминал разговоры с Егором Патрикеевым, недавнюю беседу с питерцами, и тревога все глубже проникала в сердце.

Когда приехал домой, сделал то, что советовал сделать Свиридову: выпил стакан водки, не чувствуя вкуса, похлебал отличные щи, приготовленные женой из свежих овощей, так же машинально поковырял вилкой «цеппелины» — картофельные котлеты, фаршированные жареными грибами, принял душ и молча улегся в кабинете. Знал, что будет вставать ночью, — курить он давно бросил, — будет пить холодную чайную заварку, слоняться по кабинету и думать, пытаясь соединить все так причудливо проявившиеся ниточки, ведущие в Париж. И беспокоить жену и дочь не хотелось. Во-первых, потому что он их сильно любил. И во-вторых, тоже поэтому.

Проснулся генерал рано. Обычно жена по субботам готовила сырники со сметаной — и не вредно, а то вон, пузень растет, и полезно. Но встал рано, жена сладко спала. Из комнаты дочери тоже никаких звуков не доносилось. К жене заглянул, а к дочери, с тех пор как стала студенткой, совсем взрослой, не заходил без стука. A чего стучать девочке в семь утра в субботу? Конечно спит.

Кардашов прошел на кухню, настрогал на сковородку вареной колбасы, оставшейся от «цеппелинов» густой картофельной массы, обжарил на подсолнечном масле и залил двумя яйцами. Получившаяся субстанция стала упрямо приставать к горячему дну сковороды, приходилось ее все время помешивать деревянной лопаточкой.

Он машинально съел завтрак, заметив, однако, что получилось довольно вкусно.