– Да я тебя…

Она засмеялась.

– Ну и что ты меня? Пришьёшь? И с чем останешься, мать твою? Думаешь, новому начальнику понадобишься? Новая метла чисто метёт. Не только бабу потеряешь, но и всё, что с её подачи имеешь. Своих извилин не прочертил, пользуйся, пока я добрая. И ненавидеть его не смей. Полюби, как себя. Ясно? Прочь пошёл! Впрочем, постой-ка, что ещё скажу. У тебя есть жена и две девчонки, так или нет? Как я к ним отношусь, а? Сыты, одеты, по курортам катаются, так или нет? Давай сыграем в такую игру. Я тоже, пожалуй, выйду замуж. Не дрыгайся, фиктивно. Сравняюсь положением с тобой. И получу кучу выгод: передо мной откроются двери, пока закрытые. Одно дело – одинокая баба, другое – баба при культурном мужике. Сечёшь? Размахнёмся. Запущу я законного мужа в правительственные учреждения! – Она хохотнула.

– Этого в мужья возьмёшь?

– Ещё кто кого возьмёт, дурак! А теперь пошёл прочь! И запомни про пылинки. Сдувай и благодари Бога, что допустили тебя до высокой персоны.

Алесь как застыл при виде мужика, так и стоит.

А Варвара уже снова кричит по телефону, каждое слово пересыпая матом, на него не обращая никакого внимания.

И под её криком и матом он постепенно приходит в себя.

Окно – во всю стену, залеплено снегом.

Ледяная избушка, грубая баба, уголовный мир – третья его жизнь?

И вдруг голос Лизы:

Алесь ворвался в паузу:

– Как вас по батюшке?

– Чего?!

– Как вашего отца звали?

Варвара, не понимая, таращится из своего крашеного перманента.

– А тебе зачем понадобился мой производитель, мой спермодонор?

– Вы взяли меня на работу, так? Моего отца Леонидом зовут, значит, я – Алесь Леонидович.

– По отчеству будешь меня величать? Тогда зови Цыгановна. Мать сказала: с цыганом меня приспала.

– А по паспорту?

– Какому: старому или новому?

– Не понял.

– Что понимать? Сама себе паспорт купила, когда на свободу вышла. От старой жизни только Варвару оставила, потому что имя у меня рычащее.

– Ну а отчество вы себе какое придумали? Тоже рычащее?

– Ну… Родриговна я.

– Как? – Он засмеялся. – Радмира, Радимира знаю, Родрига или Радрига – нет. Похоже, выдумали вы новое имя.

Снова она смотрит на него снизу вверх – зависимо.

– Чего это вы так букву «р» любите? Ну, дело ваше, Варвара Родриговна. Ставлю одно условие: при мне не материться. Не хочу жить в помойке.

Зазвонил телефон. Варвара подхватила трубку.

– Ты, что, оторва, врёшь, мать… – и замолчала, и лишь шевелила по инерции губами. А потом отключила телефон. – Круто берёшь, партнёр. Я другого языка не знаю. Ты же, небось, не только мат, весь мой язык отменишь?!

Зазвонил телефон. Нажала кнопку и тут же разъединилась.

Всю ночь шёл снег и ветром прибивался к окнам. Замуровал их с Варварой наедине в кабинете. Он в ловушку попал!

– Ты на меня посмотри, – приказывает Варвара. – Чего в окно уставился? А это слово годится, или нужно культурненько – «смотришь»?

– Вы, Варвара Родриговна, хорошо подумайте, гожусь ли я вам в работники? – спросил Алесь уныло, готовый резко распахнуть окна, чтобы снег слетел со стёкол. – Если да, говорите конкретно, что я должен делать. Только прежде ответьте на вопрос: как это я могу быть вашим совладельцем, если не внёс и не могу внести ни рубля, ни доллара? В альфонсы, что ли, хотите меня взять и кидать мне подачки с барского стола? Так я для этого тоже не гожусь.