Из холмика пошел черный дым. Змея перестала раскачиваться, дым окутал ее, но Добрыня и через огненную стену видел страшные горящие глаза. Во рту пересохло, а жесткий распухший язык царапнул высохшие десны.

    -  Я не опозорил ни свое имя, - ответил он хрипло, - ни свой меч, защищая кордоны. Так опозорюсь ли, спасая всего лишь жизнь? Нет, от меня ты не дождешься жертвы!

    В дыму загрохотало, земля снова дрогнула, деревья тревожно зашумели. Когда черный дым втянулся в глубины, воздух еще оставался горячим, а под ногами спеклась корка, похожая на обожженную глину.

    Глава 5

    Белоян подпрыгнул как заяц, когда увидел Добрыню. Серая шерсть на широкой медвежьей морде на миг стала белой, а пасть открылась и тут же с щелкающим звуком захлопнулась. В его комнате стоял сильный аромат жженых трав, что странно смешивался с запахом немытого медвежьего тела. На столе горели свечи, уже не заморские, местные бабы наловчились делать свои, а между свечами жутко скалил зубы человеческий череп.

    -  Я уже знаю о Милене, - проговорил Белоян сипло. - Но… это не все?

    -  Не все, - ответил Добрыня. - Почему не спишь?

    Верховный волхв сам выглядел не лучше: шерсть клочьями, морда вытянулась, а воспаленные глаза гноятся, как при болезни.

    -  Да так… - ответил Белоян неопределенно. - Что-то тревожное подкрадывается, а не пойму что… Да и ночи летом с воробьиный нос. Добрыня, к тебе являлся… этот?

    Добрыня кивнул. Белоян долго всматривался, кивнул:

    -  Я вижу, ты даже рад. Что он сказал?

    -  Через две недели мой черед.

    В тусклых медвежьих глазах блеснул огонек. После паузы верховный волхв промолвил:

    -  Понятно. Мол, придет конец терзаниям, что из-за тебя погибли отец и жена…

    -  Разве не так? Это я обрек их на смерть.

    -  Ладно, я не о том… Что собираешься делать?

    Добрыня пожал плечами:

    -  Что делал всегда. Я всю жизнь сражался с чудищами, идолищами, Змеями, степными удальцами, мечом ограждал кордоны Руси… так что же, на склоне лет вдруг да сдамся? Когда на чаше весов такая малость.

    Белоян смотрел испытующе.

    -  Да, ты крепок…

    -  Только уеду, - признался Добрыня. - На миру и смерть красна, но этот рек, что умру страшно и позорно. А позорно и есть позорно. Пусть никто не узрит.

    -  Пойдем к князю, - сказал Белоян.

    -  Зачем? Пусть спит. Уже полночь.

    -  Не спит, - сказал Белоян. - Он хоть и не волхв, а тоже что-то чует… Да и кому, как не князю, знать, что из пределов уезжает сильнейший из богатырей?

    Владимир снял со стены меч в простых ножнах. По рукояти Добрыня узнал тот самый, который Людота выковал из небесного железа. Теперь в рукояти блистали драгоценные камни, вделанные так искусно, что никак не смогли бы помешать самому лютому бою.

    -  Возьми, - сказал Владимир. - В неведомых землях… что не встретишь? Будет лучше, если под рукой меч понадежнее.

    Добрыня непроизвольно взял меч.