Владимир поглядывал с некоторой ревностью, это лучший меч на Руси, а Добрыня взвесил его на руках, протянул обратно:

    -  Я же сказал, на смерть еду. Не стану ждать, когда пройдут две недели. Смерть обещана гадкая и страшная. А так сразу за пределами Руси влезу в первую же драку… ну и… Так что плакал твой меч, княже.

    Белоян кивнул:

    -  Да, княже, этот меч достанется, скорее всего, каким-нибудь лесным разбойникам.

    Владимир явно заколебался, даже чуть не потянулся за драгоценным оружием, затем с усилием растянул губы в невеселой усмешке:

    -  Возьми. Если не дам, будут говорить, что на смерть отправил безоружным.

    -  Тогда скажут еще гаже, - громыхнул Белоян.

    -  Что?

    -  А то, - сказал Белоян хладнокровно, - вот как он, мол, рад был спровадить опасного соперника!

    Добрыня поморщился:

    -  Это я-то соперник?

    -  Ну, поговорить у нас любят, - буркнул Владимир с недоброй улыбкой. - Не то, так другое, а гадость какую-нибудь в спину скажут. Возьми! Если я теряю тебя - что при такой утрате… лишиться полоски железа?

    Мгновение они смотрели друг другу в глаза, потом распахнули руки. Белоян отодвинулся. Богатыри крепко обнялись, но не хлопали друг друга по спине и плечам, а застыли на время в скорби и печали.

    Но когда выехали на улицу, Добрыня снял перевязь с княжеским мечом, бережно поцеловал лезвие и уже в ножнах протянул княжескому гридню:

    -  Все. Дальше меня провожать не надо.

    Гридень, толстый и преданный малый, испуганно отшатнулся, оглянулся на терем. В одном из окон горит свет, мелькнула тень.

    -  Как велишь, Добрыня. Но меч…

    -  Отнеси князю.

    -  Как скажешь, Добрыня, - повторил гридень. - Но теперь это твой меч…

    -  Он нужнее Киеву, - отрезал Добрыня. - Пусть отдаст, к примеру, Алеше Поповичу.

    Гридень покачал головой:

    -  Кроме тебя, такой меч князь никому не даст. К тому же Лешак вчера тоже умчался из Киева. Что-то срочное на дальней заставе!

    Добрыня нахмурился. Тревожное почудилось, еще когда в Золотой Палате не узрел ни единого из семидесяти сильнейших богатырей, прозванных в народе сильномогучими. Мелькнул только Лешак, поповский сын, но вот унесло и его… Однако мимолетная мысль исчезла так же быстро, как и родилась.

    Всю жизнь он посвятил защите родных земель. И сделал немало… Но оставшиеся две недели потратит только на себя.

    Небо блистало утренним холодом, похожее на громадную льдину. На востоке из-за края земли поднималась алая заря, а с запада пронеслась странная звезда с двумя хвостами.

    Застывшие за ночь створки городских врат надсадно заскрипели. Распахнулся простор, за спиной остались запахи сыромятных кож, горящего железа, хлеба, а впереди лишь широкий Днепр, а за ним - бескрайняя степь…

    Стражи ворот хмуро смотрели, как огромный белый жеребец гордо и надменно ступил за черту города. Витязь держался в седле с такой же надменностью, смотрел вперед с упрямо выдвинутой нижней челюстью, суровый, по сторонам даже не повел глазом.