Что за дрянь они тут варят?

Отвлекаться было некогда, и Юкино пригнулась за перевёрнутым столиком, прячась от града пуль; затем рывок в сторону, бросок колбой — звук удара тяжёлого стекла о чей-то лоб…

— Не просто в лапшичной, — отрезала Рюдзин, впечатывая сразу троих автоматчиков в стену, — а во владениях твоего отца. Или ты даже не знала, что сеть «Саму-рамен» принадлежит ему и используется как прикрытие для его дел?

— До того, как полезли сюда — понятия не имела, — с ещё большей злостью рявкнула Юкино, нанося удар одному из нападающих подломившейся ножкой стола. Ну, да, и почему она не удивлена?

Старуха, похоже, тоже вполне ожидала такого ответа.

— Твой отец вообще хоть что-нибудь тебе говорил, кроме приказов сидеть за столом ровно и не перечить ему?

— Разумеется, нет, — Юкино передёрнула плечами, нанося удар по рукам ещё одного бойца; тот выронил автомат, взвыв от боли. — Он никогда не считал меня наследницей, преемницей или чем-то в этом роде. Он… и за человека-то меня не держал.

— Кем же ты была для него, девушка? — Рюдзин подначивала её, хотя сама прекрасно знала ответ. И как Юкино раньше не замечала этого манипуляторства в её поведении, игры на чужих эмоциях?

Впрочем, плевать; на сей раз она права. Если и существует тот, на кого она зла больше, чем на Рюдзин, то это отец.

— В лучшем случае — умелым бойцом, — фыркнула она. — И то по праздникам. А в основном, большую часть времени я была для него красивой куклой, пригодной на то, чтобы стать разменной монетой в политических играх.

— Словом, — Рюдзин скорчила довольную гримасу, которая на её нынешнем монструозном лице смотрелась как минимум жутко, — ничего нового. Твой отец такой же, как и все — мужлан и предубеждённый дурак. Как бы талантлива ты ни была, он видит в тебе то же, что и в других: слабую женщину, и не более.

Ну, конечно. Вот тут действительно ничего нового — на эту тему Рюдзин всегда любила порассуждать часами. Правда, теперь Юкино не так сильно верила в её искренность, как раньше.

— А как же этот твой Хозяин? — заметила она. — Тот, к которому ты намеревалась меня отправить, по твоим словам, в светлое будущее. Разве он не мужлан и шовинист, как и все они?

— Это другое, — старуха тут же посуровела, ехидная ухмылка погасла; она обрушила кулак, впечатывая в стену охранника — послышался хруст костей, а вот крик быстро оборвался. — Не говори о том, чего не знаешь, девушка.

— Да? — хмыкнула Юкино, откатываясь к чану с химией, в котором всё ещё барахтались двое (краем глаза она отметила, что с ними происходит что-то странное, но было не до того — очередные пули просвистели рядом с ухом). — Ну, судя по тому, что его требованием к тебе было выслать ему побольше красивых девочек… это та ещё козлина.

— Замолчи и не кощунствуй! — прикрикнула старуха, выходя из себя. — Хозяин не человек! Он нечто большее, он близок к божеству! Нельзя судить его земными категориями!

Оказавшись возле чана, Юкино мельком глянула туда… и заморгала. Нет, правда, что такое они тут варили?

Двое химиков больше не орали; один тихо хрипел, и из дыр в изъеденном костюме лезли… кристаллы? Ну, да, что-то вроде. Как будто он превращался в большой кристалл.

Второму повезло не сильно больше: он как-то ужался; содрав руками противогаз, он хлопал ртом… внизу, заглатывая грязно-пятнистую жидкость, блестящую, как бензиновое пятно. Руки, которыми он и сейчас хлопал по воде, уменьшились, вытянулись и больше напоминали… плавники?

Что?

Изумлённую паузу прервал оглушительный грохот; придя в ярость от её слов, старуха, похоже, и вовсе перестала себя сдерживать — и, вбивая в пол последнего охранника, не рассчитала силы.