Чабби и Анджело тоже не спали. Я слышал шепот их голосов у костра, и каждый час один из них, покашляв у входа, заглядывал в пещеру, чтобы узнать, как дела.

– Харри, как она?

К утру Шерри преодолела худшие последствия интоксикации, и ожоги превратились в несимпатичную сыпь пузырей. Нам потребовалось еще тридцать шесть часов, чтобы прийти в себя и вновь приступить к исследованию впадины. Кроме того, пришлось ждать нужного прилива. На это ушел еще один день.

Мы теряли драгоценные часы. Я легко мог себе представить, как «Мандрагора» все приближается к нам. Это было быстроходное, мощное судно, и каждый потраченный впустую день делал наши планы все менее выполнимыми. На третий день мы снова отправились к омуту. Было уже за полдень, и хотелось пройти туда при низкой воде, едва не задевая острые коралловые зубцы, до которых оставалось не более нескольких дюймов.

Шерри еще не оправилась от ожога, и ее руки были забинтованы. Она осталась на борту вельбота, чтобы составить компанию Анджело. Мы с Чабби нырнули одновременно, быстро спустились в глубь и остановились над покачивающимися верхушками водорослей, чтобы оставить там первый сигнальный буек. Я решил систематично исследовать все дно. Мы разбили его площадь на квадраты, оставляя поверх подводных зарослей буйки, привязанные к якорям нейлоновой леской. Проработав около часа, мы не обнаружили ничего, что бы хоть отдаленно напоминало останки судна. Правда, там еще оставались заросли кораллов, перемешанных с густой подводной растительностью, но они требовали более подробного исследования. Я отметил их на грифельной доске, прикрепленной к моему бедру. К концу этого часа запас воздуха в двойных емкостях почти иссяк. Чабби требовалось больше воздуха, так как он был крупным мужчиной, а его техника подводного плавания не до конца отточенной. Мне приходилось постоянно проверять давление в его акваланге. Когда начали подъем, я с особой предосторожностью делал остановки для декомпрессии, хотя Чабби, как обычно, проявлял нетерпение. Ему никогда не доводилось видеть водолаза, который поднялся слишком быстро, и чья кровь начинала закипать в жилах, подобно шампанскому. Можно остаться калекой на всю жизнь – пузырьки воздуха, попавшие в мозг наносят ему непоправимый вред.

– Нашли что-нибудь? – крикнула Шерри, как только мы показались из воды.

Мы выпили кофе из термоса и, отдыхая и разговаривая, я выкурил сигару. По-моему, все были слегка расстроены, что успех не был мгновенным, и я старался приободрить их, говоря о предстоящих находках. Надев заново наполненные акваланги, мы с Чабби снова ушли под воду. На этот раз у нас в запасе было только сорок минут для работы на глубине в сто тридцать футов, ведь газ скапливается в крови постепенно, и повторный глубоководный спуск усиливает риск. Мы осторожно пробирались сквозь побеги бамбука и нагромождения кораллов, исследуя каждую трещину и впадину между ними. Через каждые несколько минут мы останавливались, чтобы отметить местоположение интересных предметов, ползая взад и вперед, чтобы методично исследовать поверхность дна между буйками.

Прошло сорок три минуты, и я бросил взгляд в сторону Чабби. Ни один из наших водолазных костюмов не подходил ему, и он нырял обнаженным, если не считать старомодного черного шерстяного купального костюма. Он был похож на одного из моих приятелей – дельфинов – правда, был не столь изящен, когда продирался сквозь заросли водорослей. Я улыбнулся этой мысли и был готов отвернуться, когда случайный луч пронзил подводный полог и что-то блеснуло на дне возле Чабби. Я мгновенно подплыл, чтобы рассмотреть блестящий предмет. Вначале я подумал, что это створка раковины, но предмет был толще и правильной формы.