– У меня какое-то чувство вины, – прошептала Шерри. – Будто мы совершаем страшное святотатство.

– Да, – согласился я. – Я понимаю, что ты хочешь сказать.

– Эта вещь – она как будто живет своей собственной жизнью. Странно, что мы прежде всего открыли голову, а не какую-то другую часть. Она как-то внезапно со злом взглянула на нас. Шерри содрогнулась и немного помолчала.

– И в то же время, это открытие дало мне удовлетворение, спокойное чувство. Я не знаю, как мне это выразить словами – мои чувства так противоречивы, но не отделимы друг от друга.

– Я понимаю, со мной происходило то же самое.

– А что нам теперь делать, Харри, что делать нам с этим фантастическим зверем?

Почему-то в этот момент мне не хотелось говорить о деньгах и покупателях. Уже это свидетельствовало о том, как глубоко затронул мои чувства золотой идол.

– Пойдем вниз, – сказал я в ответ. – Анджело уже приготовил ужин.

Сидя у костра за хорошим ужином, наполнявшим и согревавшим холодный пустой желудок, с кружкой виски в одной руке и сигарой в другой, я наконец-то нашел силы подробно рассказать о нашей находке. Я объяснил, как мы ее обнаружили и описал наводящую ужас огромную голову. Они слушали в напряженной тишине, не проронив ни слова. Мы очистили голову до самых плеч. Я думаю, здесь она и кончается. Там у нее выступ, видимо для крепления с другой частью. Завтра мы наверняка сможем поднять ее, но это будет чертовски трудная задача. Ее нельзя просто так тянуть на блоке. Сначала надо обернуть, чтобы предохранить от повреждений во время передвижки.

Чабби внес предложение, и какое-то время мы были заняты обсуждением подробностей, как нам обращаться с головой, чтобы свести на нет риск повредить ее.

– Скорее всего, все пять ящиков сокровищ были сгружены вместе. Надеюсь, мы найдем их в той части трюма. Возможно, это будут такие же деревянные ящики, скрепленные железными обручами.

– Кроме того, в котором камни, – поправила меня Шерри. – На суде Субахдар сказал, что они были упакованы в сундучок казначея.

– Да, конечно, – согласился я.

– А как бы он выглядел? – поинтересовалась Шерри.

– Я видел как-то раз на выставке в Арсенале в Копенгагене. Видимо, и этот будет таким же. Это небольшой железный сейф, размером с большую жестянку для печенья, – я показал размер, разведя руками, как рыбак, хвастающий уловом. – Сундучок окован полосами железа, у него есть запор и два висячих замка с каждой стороны.

– Однако, это крепкий сундучок!

– Но после лежания в воде он будет непрочным, как мел, даже если он еще не развалился на части.

– Мы выясним это завтра, – уверенно объявила Шерри.

Утром мы прошествовали к пляжу под дождем, барабанящим по нашим клеенчатым накидкам и стекающим с них сплошным потоком. Туча низко повисла над самыми вершинами. Ее темные клубы мерно накатывались от моря, чтобы освободиться от тяжести влаги, поливая остров. Сила дождя подняла с поверхности пенную перламутровую завесу, а бегущие серые тучи уменьшили видимость до сотни ярдов. Поэтому, когда мы вышли к рифу, остров исчез в серой пелене.

В вельботе все стало мокрым и холодным. Анджело приходилось постоянно вычерпывать воду, а мы с жалким видом находились под нашими накидками. Только Чабби стоял на корме, щуря глаза, вглядываясь в косую завесу дождя, и с осторожностью вел вельбот через пролом.

Яркий оранжевый буй все еще прыгал неподалеку от рифа. Мы подобрали его, вытащив конец шланга, и прикрепили к насосу. Кроме того, из шланга получился отличный якорь, и Чабби смог выключить моторы. Я с радостью покинул вельбот, где меня хлестали резкие плети дождя, и погрузился в спокойный голубой туман омута.