|
— Мэвис взяла меня за руку и повела в кабинку. Она сбросила с себя плащ и аккуратно расстелила его на полу. На ней были узкий черный свитер и синие джинсы, плотно облегавшие тело. Она стащила через голову свитер. Лифчика на ней не было, и я увидел ее конусообразные груди размером с яблоко, увенчанные сосками вишенками. Между ними было темно красное родимое пятно. — Ты представляешь себе капиталистическую женщину как «никсонеточку» образца 1972 года, которая верит в эту сраную корпоративную, социалистическую, ублюдочную фашистскую смешанную экономику, которой Фрэнк Рузвельт облагодетельствовал США. — Она расстегнула широкий черный ремень, молнию на джинсах и с усилием стянула их с бедер. Я почувствовал, как в штанах у меня зашевелилось. — Женщины, борющиеся за свободу, хорошо трахаются, потому что знают, чего хотят, а то, чего они хотят, им очень нравится. — Джинсы упали на пол, открыв трусики золотистого цвета из какого то странного синтетического материала, похожего на металл. Разве можно в таких условиях познавать факты, тяжелые и острые, и потом не забывать о них? — Ты действительно хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь, на этом общественном пляже, среди бела дня? — В этот момент дятел решил приступить к работе и, словно ударник из рок группы, застучал клювом прямо над нашими головами. Мне вдруг вспомнился школьный стишок: Вчера в нашу дверь долго дятел долбил, Покуда долбильник себе не отбил... — Джордж, ты слишком серьезен. Разве ты не умеешь играть? Тебе никогда не приходило в голову, что жизнь — это игра? Пойми, между жизнью и игрой нет никакой разницы. Смотри, когда ты играешь с игрушкой, в этой игре нет ни побед, ни поражений. Жизнь это игрушка, Джордж. Я игрушка. Думай обо мне как о кукле. Вместо того чтобы втыкать в меня иголки, воткни в меня свою штуковину. Я магическая кукла вуду. Кукла — это произведение искусства. Искусство — это магия. Ты создаешь образ того, чем хочешь обладать или с чем хочешь справиться, — и достигаешь цели. Если ты творец, твои творения подчиняются твоей воле. Усек? Разве ты не хочешь мною овладеть? Ты можешь это сделать, но только на мгновение. Я покачал головой. — Я тебе не верю. Ты говоришь как то... не реально. — Я всегда так говорю, когда возбуждена. Наверное, в таком состоянии я становлюсь чувствительнее к космическим вибрациям. Джордж, а единороги реальны? Кто создал единорогов? Мысль о единорогах — это реальная мысль? Чем отличается мысль о единорогах от мысли о моей киске, которую ты представляешь в данную минуту, хотя никогда ее не видел? Разве сам факт, что ты думаешь о том, чтобы трахнуть меня, а я думаю о том, чтобы трахнуться с тобой, означает, что мы обязательно трахнемся? Или Вселенная намерена нас удивить? Быть мудрым скучно, а безрассудным — весело. Что значит для тебя лошадь с одним длинным рогом, торчащим из головы? Когда она сказала «киска», я невольно посмотрел на выпуклость ее лобка, скрытого под золотыми трусиками, а затем мой взгляд скользнул к родимому пятну в центре груди. Это была не родинка. Меня словно окатили ледяной водой. Я указал на нее: — А что значит для тебя красный глаз внутри красно белого треугольника? Она немедленно влепила мне пощечину: — Ублюдок! Никогда не говори со мной об этом! И тут же опустила голову: — Извини, Джордж. Я не имела права так поступать. Можешь тоже меня ударить, если хочешь. — Не хочу. Но, боюсь, ты отбила у меня охоту к сексу. — Чушь. Ты здоровый мужик. Но сейчас мне хочется тебе кое что дать, не требуя ничего взамен. — Она опустилась передо мной на расстеленный плащ, раздвинув колени, расстегнула молнию на моих брюках, просунула внутрь быстрые щекочущие пальцы и вытащила мой пенис. Она обволокла его ртом. Моя тюремная фантазия становилась реальностью. |
