|
Теперь это был съезд «Студентов за демократическое общество», последний их съезд, и с самого начала Джо понял, что Прогрессивная трудовая фракция заранее все подстроила. Это снова была все та же демократическая партия, и обязательно пролилась бы кровь, будь у ребят из ПТ свои собственные полицейские силы для «разгона» раскольников, которых тогда называли ДРМ I и ДРМ II . В отсутствие этого фактора насилие было исключительно словесным, но когда все закончилось, еще одна часть Джо Малика умерла, а его вера в доброту человека еще более ослабела. И вот так, в бесцельных поисках чего то не до конца испорченного, он забрел в старый Уоббли холл на Северной Халстед стрит и оказался на закрытом собрании анархистов. Об анархизме Джо ничего не знал кроме того, что несколько знаменитых анархистов — Парсонс и Спайс (беспорядки 1888 года в Чикаго), Сакко и Ванцетти (Массачусетс) и поэт Джо Хилл, выходец как раз из уоббли — были казнены за убийства, которых они в действительности не совершали. Кроме того, анархисты стремились упразднить государство, и это казалось настолько абсурдным, что у Джо даже не возникало желания читать их теоретические или полемические труды. Однако теперь, испытывая все большее разочарование в традиционных подходах к политике, он с острым любопытством начал прислушиваться к речам уоббли и других анархистов. В конце концов, его любимый литературный герой говорил: «Когда исключишь все остальные возможности, оставшееся, каким бы невероятным оно ни казалось, должно быть истиной». Как выяснил Джо, анархисты не собирались выходить из СДО. «Мы останемся и устроим им классную заваруху», — сказал один из них под бурные аплодисменты и возгласы одобрения в зале. Впрочем, такое редкое единодушие они проявили только по этому вопросу, во всех же остальных их взгляды резко расходились. Постепенно Джо начал различать отдельные позиции: анархистов индивидуалистов, которые напоминали правых республиканцев (правда, хотели избавиться от всех функций государственного управления); анархо синдикалистов и уоббли, которые напоминали марксистов (правда, тоже хотели избавиться от всех функций государственного управления); анархо пацифистов, которые стояли на позициях Ганди и Мартина Лютера Кинга (впрочем, они тоже хотели избавиться от всех функций государственного управления); и группу, которую довольно нежно называли «чокнутыми», поскольку они стояли на совершенно непонятных позициях. Саймон находился в стане «чокнутых». В речи, смысл которой доходил до Джо с большим трудом, Саймон заявлял, что культурная революция намного важнее революции политической; что символом всех анархистов мира должен стать Багз Банни; что открытие Хоффманном ЛСД в 1943 году было проявлением прямого вмешательства Бога в дела человека; что выдвижение кандидатуры борова Пигаса на пост президента США от партии йиппи было самым «трансцендентально ясным» политическим актом XX века; и что «массовые оргии курения марихуаны и траханья на каждом углу» — это очередной и самый практический шаг в деле освобождения мира от тирании. Кроме того, он призывал к углубленному изучению Таро, «чтобы сразиться с реальным врагом его же оружием», хотя не объяснял, что это значит. Он пустился в разглагольствования о мистическом значении числа 23, указав, что сумма двойки и тройки равна пяти, а внутри пентады можно вызывать дьявола, «как, например, внутри пентакля или здания Пентагона в Вашингоне». И что, если двойку разделить на тройку, то получится 0,666 — «Число Зверя, если верить этому бредовому Откровению святого Иоанна Грибоголового». И что само число 23 эзотерически представлено в адресе Уоббли холла: 2422, Северная Халстед стрит, "поскольку поражает своим экзотерическим отсутствием". И что в датах убийств Джона Ф. Кеннеди и Ли Харви Освальда, 22 и 24 ноября, явно заметно отсутствие между ними числа 23. |
