– С Серовым сработаешься? – прищурился он на Пылаева. – Сергей Иванович крепкий профессионал и мужик не сахарный. Да и отдел у него далек от аналитических проблем. Сдюжишь?

– Надеюсь с вашей помощью, – с льстивой улыбкой ответил Аркадий Петрович.

«Интересно, что он обо мне знает? – подумал Мякишев. – Надо полагать, Павел Иванович не полный идиот, чтобы раскрывать карты перед этим сопляком? Хотя, кто их там знает, вдруг меня уже приготовили к списанию. Пусть не завтра, но все же? Вот и мучайся теперь, чтоб им…»

– Хорошо, – Трофимыч решил «не терять лицо» при любой ситуации и дал понять, что, несмотря на приветы от Павла Ивановича, дистанция между Мякишевым и Пылаевым остается неизменной. – Я подумаю, так решить этот вопрос, и будем надеяться на положительный результат. Кстати, у меня не так много свободного времени, так ты, Аркадий Петрович, набросай представление на себя сам и занеси мне. Договорились? Что еще?

– Наш общий знакомый интересовался, кому из своих осведомителей Серов больше всех доверяет.

Пылаев без разрешения закурил, и это несколько покоробило Мякишева, но он сделал вид, что ничего не заметил. Да и вопросик заставлял задуматься.

– У него был человек в криминальной среде, которому он верил. Некий Эмиль, настоящая фамилия Мирзоян, Геворк Мирзоян. Но его убили.

– Да, я слышал об этом инциденте, – кивнул Пылаев. – А потом убили некоего Лечо, убравшего Эмиля?

– Вот-вот, там потянулась целая цепочка, смерть на смерти, но Серов сумел выйти из положения победителем. Что же до того, как сейчас, я просто затрудняюсь ответить.

«Покрутись-ка ты, милок, сам, – злорадно подумал Трофимыч. – А то не успел еще даже до майора дослужиться, а уже норовишь жар загребать чужими руками, да еще руками заместителя начальника управления. На чужом горбу ехать я и сам умею».

– Вам лучше меня известно, от кого он постоянно получает информацию, поскольку вы совсем недавно были его непосредственным руководителем, – упрямо наклонил голову Аркадий. – Как вы понимаете, это не мое праздное любопытство…

«Считай, что я сам тебя спрашиваю», – вспомнились Мякишеву слова «Чичикова», и он с неохотой сказал:

– Не могу точно поручиться, но есть у него такой Фомич. Но ищи на него выходы сам: Сергей Иваныч своих людишек надежно прячет, даже от меня.

– Ничего, выроют, – усмехнулся Пылаев и, приняв официальный вид, попросил разрешения уйти. Мякишев остановил его.

– Погоди, а бумаги твои? Подписать, наверное, нужно?

– Ничего, Александр Трофимович, – Аркадий встал. – Я зайду за ними завтра, когда занесу представление. Разрешите идти?

– Иди, – вяло махнул рукой Мякишев.

Оставшись один, он запер дверь кабинета и распахнул высокий старый книжный шкаф, на полках которого теснились папки с практически никчемными бумагами. Запустив между скоросшивателями руку, Трофимыч раздвинул их и достал бутылку коньяка с нахлобученным на горлышко граненым стаканом. Вытащил пробку, налил и жадно выпил. Немного постоял, прислушиваясь к возникшим внутри ощущениям, и выпил еще. Потом спрятал бутылку и стакан, закрыл шкаф и отпер дверь.

Вообще он старался никогда не употреблять спиртное на службе, а позволял себе расслабиться только вечером, вне стен управления. Однако сегодня нервы просто горели, и организм настойчиво требовал дозы привычного успокоительного – не валокордин же хлебать?

Постепенно мысли потекли ровнее, жизнь приобрела новые краски, а события последних суток перестали казаться зловещими.