— Не волнуйся, опасности нет, — ласково проговорил он. — Гроза уже проходит. Хорошо, что ты нашла меня.

Однако он догадывался, что причиной страха была совсем не гроза. Миньон бессильно поникла в кресле, продолжая сжимать его руку.

— Я так глупо веду себя… Постарайся простить меня, Грегори. Почему, почему ты не стал художником?!

Ее поведение, бессвязные фразы говорили о нервном напряжении, которому он не мог найти объяснения.

— Ради всего святого, только не волнуйся! Сейчас я принесу немного виски, мы посидим…

— Нет, нет! — Она схватила его за руку, удерживая. — Я не хочу ничего пить… Ты должен знать… я…

— Ты хочешь сказать, что мы больше никогда не встретимся? — Он чувствовал, как голос выдает его, однако ничего не мог сделать.

— Нет, нет, — прошептала она. Отчетливо прозвучали три мягких удара.

Грегори хотел спросить у Миньон, слышала ли она эти звуки, но в этот момент вновь сверкнула молния и снова раскатился гром. Девушка закрыла глаза.

— Спустимся вниз, — предложил Грегори, — бар еще работает. Тут, наверху, совсем нечем дышать.

Он помог ей подняться с кресла, проводил к двери. Три приглушенных удара повторились. Миньон внезапно остановилась, как будто невидимая рука удержала ее.

— О, Грегори, как кружится голова! Я думаю, я все-таки выпила бы чего-нибудь.

Казалось, она балансировала на грани обморока. Грегори поспешно открыл стенной бар, наполнил два бокала виски; украдкой взглянул на бледное лицо Миньон и бросился на кухню за холодной водой.

Когда он вернулся, Миньон выглядела гораздо лучше. Склонившись с бокалом в руках над столом, она внимательно рассматривала сделанный Грегори рисунок.

— Надеюсь, не слишком скверно? — Он беспомощно улыбнулся.

— Напротив. Это так мило с твоей стороны… — произнося эти слова, Миньон подняла глаза, и он с удивлением заметил, что они полны слез.

Зазвонил телефон. Грегори поднял трубку.

— Аллен? — послышался знакомый голос.

— Это вы, мистер Смит?

— Да. Только что прибыл в Лондон. Пришлось вылететь за тобой самолетом. Выслушай меня внимательно: никуда не выходи из номера, пока я не приеду, и ни под каким видом не впускай к себе посторонних. Извини, я очень спешу.

Грегори повесил трубку, повернулся и вдруг ощутил необычную слабость. Перед глазами поплыл туман. Шатаясь, он добрел до кушетки и залпом проглотил оставшееся виски. Головокружение. Да, теперь он его почувствовал.

Он лег на спину, мысли беспорядочно завертелись в голове. Словно сквозь пелену он пытался позвать Миньон, объяснить ей, но язык не повиновался ему. Он пытался подняться, но не мог шевельнуть и пальцем. Откуда-то издалека донесся голос Миньон. Рукой она поддерживала его голову, нежные пальцы ласкали волосы. Что-то горячее обожгло щеку. С трудом разомкнув веки. Грегори понял, что девушка плачет. Хотелось утешить ее, ободрить, но разговаривать он уже не мог.

— Прости меня, — прошептала она. — Когда-нибудь ты все узнаешь и поймешь. Как жаль…

Мгла сомкнулась. Он не видел, как Миньон ушла, тело не принадлежало ему. Перед глазами белел смутный квадрат потолка и уголок стены. Мысли постепенно прояснялись, но внезапно заболело сердце, потому что он наконец понял: Миньон подмешала в бокал наркотик. И просила прощения за это…

В коридоре послышались стремительные шаги. Кто-то остановился перед дверью. С треском вылетел замок, и в номер ввалились несколько человек. Грегори узнал голос управляющего гостиницей.

— Какое счастье, что вы согласились помочь нам, доктор Готфельд!

Высокий мужчина в черных перчатках и темных очках склонился над Грегори.