Если бы Флегг появился пораньше, он успел бы убрать ее с дороги, как теперь собирался убрать Питера. Но он не успел.

Зато она оставила его при себе в качестве советника, и это было уже кое-что. Она любила смотреть на его карточные фокусы, и еще любила сплетни — причем не только о том, что случилось, но и о том, что могло бы случиться. Флегг не рассказывал королеве о том плохом, что предсказывали карты. Она хотела знать не об убийствах и катастрофах, а о том, кто завел любовника или поссорился с мужем.

Долгие годы царствования Литы Флеггу пришлось держать свои главные таланты под спудом. Были, конечно, и маленькие победы — когда ему удалось вызвать смертельную вражду между двумя могущественными сквайрами Южного бароната или опорочить доктора, нашедшего лекарство от некоторых опасных болезней (Флегг не хотел допускать в Делейн никаких лекарств, кроме волшебных — иными словами, кроме своих собственных). Но это мало что меняло.

При Роланде — бедном, кривоногом Роланде — дела Флегга пошли к цели быстрее. А целью его было не что иное, как низвержение монархии — кровавая революция, которая на тысячу лет погрузила бы Делейн в бездну мрака и бедствий.

Конечно, плюс-минус год или два.

Глава 19

В характере Питера он увидел серьезную угрозу своим планам. Флегг все больше и больше убеждался в том, что Питера надо устранить. На этот раз дело затягивалось. То, что началось при Роланде — медленное повышение налогов, конфискация излишков зерна, обыски в домах богатых фермеров, — могло вскоре дать плоды, и Флегг не хотел пережидать правление Питера, как пережидал правление его бабки.

Питер мог не только разорвать с таким трудом сплетенную паутину; он мог выслать и самого Флегга, запретив ему возвращаться под страхом смерти. Ему не нужны были советники, он сам мог давать себе советы — и когда Питер, которому было уже пятнадцать, бросал на Флегга холодный взгляд, тому чудилось, что принц уже дал себе этот совет.

Мальчик любил историю и в последние два года, когда его отец все больше старел, задавал много вопросов своим учителям. И многие из этих вопросов были о Флегге или о том, что так или иначе вело к Флеггу.

Плохо, что он задавал такие вопросы в пятнадцать лет. И еще хуже, что он получал от таких осторожных людей, как историки, правдивые ответы. Это значило, что они уже считали его королем и радовались этому. Радовались, что он будет умным и знающим, как они, и в отличие от них будет смелым королем с сердцем льва и совершит множество подвигов. В его лице они приветствовали пришествие древнего Добра, которое вновь и вновь приходит к уставшим людям и дает им силы жить.

Его нужно убрать с дороги.

Флегг твердил это себе каждый вечер, засыпая в темноте своих покоев, и с этой мыслью он каждое утро просыпался — тоже в темноте.

Его нужно убрать с дороги. Мальчишку нужно убрать.

Но это легче было подумать, чем сделать. Роланд любил обоих своих сыновей, но Питера особенно. Еще можно было удушить мальчика в колыбели, создав впечатление, что он умер от Детской Смерти, но теперь он был уже подростком. Любое происшествие привело бы к тщательному расследованию. Флегг не раз думал: какой насмешкой судьбы было бы, если бы Питер действительно погиб случайно, а его бы, тем не менее, в этом обвинили. Мало ли что… падение с крыши конюшни… с лошади… треснувшая перекладина лестницы… И каков результат? Обезумевший от горя и гнева Роланд начнет искать убийцу и непременно заподозрит Флегга. Его мать не доверяла чародею, и он в глубине души тоже. Флегг всегда это знал. Конечно, обычно это недоверие скрывалось под страхом и признательностью, но в случае смерти сына…

Флегг думал, что этак ему еще придется оберегать жизнь юного принца. Это было невыносимо. Невыносимо!

Его нужно убрать с дороги! Нужно убрать с дороги!

Шли дни, месяцы, годы, и эти мысли все настойчивее стучались в голову Флегга.