— Да-да, я внимательно слушаю.

— Мальчишка еще здесь.

— Мальчишка?

— Если бы не его шалости…

— Где он?

— Заперт в подвале.

— Немедленно покажите его мне!

— Боюсь, он вам не понравится. Мы ведь о нем позабыли…

Начальнику гарнизона пришлось отвести Элизу к люку. Солдаты долго разыскивали ключи. Крышку давным-давно не открывали, и теперь она не поддавалась.

— Выломать ее! — приказала Элиза.

В первое мгновение дневной свет ослепил Мо Ассельдора, привыкшего к темноте. Начальник гарнизона не выпускал его из подвала с тех пор, как сбежали его родные. К счастью, здесь оставались кое-какие припасы. Мо думал, что никогда больше не увидит солнца. Когда его вытащили, он узнал голос Элизы, кричавшей на солдат, но от слабости не мог произнести ни слова. Юноша не понимал, что происходит. Только чувствовал, что его куда-то несут, укрывают… А затем ноздри защекотал свежий лесной воздух.

Его увозили на санках.

Мо Ассельдор проспал целые сутки. Очнувшись, он увидел большие глаза Элизы, склонившейся над ним. Девушка закутала его в теплое одеяло, уложив на сани с перьевыми полозьями.

На ферме она торжественно пообещала начальнику гарнизона, что не расскажет Лео о его чудовищной оплошности.

— Вы вправду меня прощаете? — скулил тот.

— Да, но при одном условии. Вы отпустите мальчишку со мной. Пусть прогуляется.

Сейчас Элиза напоила Мо теплой водой, остановившись на белой заснеженной поляне, и сквозь переплетение ветвей он видел чистое небо.

— Куда мы едем? — с усилием выговорил Мо.

— К моей маме, — спокойно ответила Элиза.

И потащила санки дальше по талому снегу.

19

Мотылек

Изу Ли лихорадило третий день. Она лежала дома одна с высокой температурой, ни от кого не ожидая помощи, хотя уход ей был необходим. Но в эти края давным-давно никто не заглядывал.

Иза простудилась, упав в холодную воду, когда на озере под ней подломился лед. В жестоком ознобе она с трудом добралась до дома.

Мудрая женщина знала, какое снадобье облегчило бы страдания. Она изучила целебные свойства всех трав. Но слабость мешала ей доползти до особого мха, который рос неподалеку и служил отличным жаропонижающим.

От страха и одиночества Иза не страдала, ее мучила только лихорадка. Она тихо свернулась в комочек на синем матрасе, сжав в руке крошечный портрет. Иногда с величайшим усилием приподнималась и бросала ветку в огонь. Его блики яркими остриями прорезали темноту вокруг и рисовали причудливые картины. Постепенно она начала различать забытые пейзажи и давно ушедших людей.

Иза грезила о равнинах своего детства, бескрайних, открытых солнцу. Ей мерещилось утреннее жужжание ос…

В те далекие времена Иза ночевала в венчиках цветов и просыпалась на заре от гудения пчел. Открывала глаза и видела, как приближается черно-оранжевый смерч, ощущала на лице ветерок от пчелиных крыльев, вдыхала запах меда. Цветочная пыльца, за которой прилетала пчела, окружала пробудившуюся девушку розоватым облачком.

Иза не боялась ни пчел, ни ос, ни мохнатых толстых шмелей. Если вежливо уступишь им цветок, они тебя не тронут. Проскользнув между лепестков, она спускалась по стеблю.

Особенно Иза любила бабочек — они так боятся щекотки! Как приятно было гладить их по бархатистому брюшку!

В Травяном Племени не было девушки прекраснее и своевольнее Изы Ли.

Жар властно отбрасывал Изу в прошлое. Она сопротивлялась, цеплялась за реальность, боролась с забытьем, но вскоре силы ее истощились.