К нему приходили все по очереди, и каждому он ставил на кончик носа цветное пятнышко.

Иза больше не убегала из дома. Дни напролет она сидела в шатре-колосе и не сводила взгляда с Мотылька. Иногда, разговаривая с детьми, он вдруг оборачивался и тоже смотрел на нее. Тогда она опускала глаза. Куда только подевались ее независимость и своеволие?

Рядом с Мотыльком девушка становилась совсем другой и не узнавала себя: ей хотелось находиться подле него неотступно, будто смирной ручной зверушке.

Так прошло еще две недели, и рана полностью зажила. Иза в отчаянии осматривала руку Мотылька.

— Вам нужно еще подлечиться!

— Разве? Даже шрама не осталось.

— Но болезнь не прошла! Она внутри…

Хитрости Изы были шиты белыми нитками.

В тот вечер они сидели вдвоем у костра, хворост ярко пылал, озаряя совершенно здоровую руку странника.

— Мне уже давно не больно.

— Можно болеть и не чувствовать боли. Вам нужно отдохнуть. Поживите у нас подольше!

Некоторое время он молча смотрел на нее.

— Мне пора возвращаться, Иза. Меня ждут на Дереве.

— Вы еще не выздоровели, — упорствовала она, чуть не плача. — Останьтесь! Иначе случится что-то ужасное. Да, ужасное.

Тут Мотылек наконец заметил, что у нее на ресницах дрожат слезы.

— Что случится? — ласково спросил он.

Иза придвинулась поближе к огню.

— Если вы уйдете, мне будет больно, — честно призналась она.

Казалось, в этот миг смолкли все ночные шорохи.

Иза положила голову на плечо Мотылька.

Да, многие юноши Травяного Племени хотели бы оказаться сейчас на его месте…

Иза и Мотылек замерли, не решаясь пошевелиться. Наконец он нарушил молчание:

— Мне тоже больно расставаться с вами, Иза, но есть обстоятельства, о которых я вам прежде не рассказывал…

Он умолк, слышалось лишь потрескивание костра.

— На Дереве у меня остались близкие. Я был женат и потерял горячо любимую жену. Мне нужно время, чтобы оправиться после потери…

— Я согласна ждать сколько угодно, лишь бы быть рядом с вами, — дрожащим голосом пролепетала Иза.

И Мотылек решил задержаться на равнине. Они с Изой никому не рассказывали о своей любви. Так прошло все лето.

Люди Травяного Племени по-прежнему доброжелательно относились к гостю. Старики приглашали его выпить с ними фиалковой настойки. Молодежь ходила с ним, когда он охотился на бабочек. Женщины подводили глаза разноцветной пыльцой. Дети прятались в его заплечном коробе, и он со смехом находил их там во время прогулки. В шатер-колос к отцу Изы уже привычно приходили люди, чтобы Мотылек поставил им на кончик носа цветное пятнышко.

Но однажды все изменилось. Кто-то увидел, как чужак целует Изу в зарослях тростника…

По равнине ядовитыми змеями поползли слухи.

Никто не смел прикасаться к Изе, принцессе равнин, всеобщей любимице, полевому цветку, запретному даже для лучших из здешних юношей. И вдруг на нее посягнул какой-то древесный житель!

В Травяном Племени никогда не сплетничали, а тут все зашушукались, стали коситься, негодовать. Один только отец Изы был далек от всеобщего возмущения, и при его приближении пересуды смолкали.

Детям запретили подходить к Мотыльку. Старики отныне пили фиалковую настойку без него. Женщины с брезгливостью выбросили разноцветную пыльцу. В конце концов случилось наихудшее: племенной совет изгнал инородца из селения.

На следующее утро влюбленные исчезли. Втайне поженились и вместе поднялись на Дерево.

О решении молодых знал только отец Изы, который и проводил их в путь глубокой ночью.