Движение головы Шруилла привлекло внимание Нурса. Он повернулся. Мгновение они пристально смотрели друг на друга в призмы. Нурсу показалось интересным то, что Шруилл не скрыл крошечное пятно на коже возле носа.

«Странно, – подумал Нурс, – Как может один из нас иметь пятно, подобное этому? Конечно, может же быть ферментная несбалансированность».

– Ну, что еще там? – потребовал Шруилл.

– У тебя пятно около носа, – сказал Нурс. Шруилл пристально посмотрел на него.

– Ты заключил это после анализа ленты эмбриона? – спросила Калапина.

– А-о? О-о, … конечно нет.

– Тогда, что же ты обнаружил?

– Да. Ну… сейчас кажется довольно очевидным, что операция, проведенная Поттером, может быть повторена – если дать общий тип эмбриона и достаточное снабжение проталином спермы.

Шруилл вздрогнул.

– Ты сделал заключение из хода операции? – спросила Калапина.

– Не из самой операции, но в общих чертах, да, – Поттер мог бы повторить ее? – спросила она.

– Вероятно, даже Свенгаард.

– Убереги и сохрани нас, – пробормотала Калапина. Это было ритуальное изречение, чей смысл редко доходил до сознания оптименов, но она услышала себя на этот раз, и слово «сохрани» выделилось, как будто вычерченное огнем.

Она резко отвернулась.

– Где Макс? – спросил Шруилл.

Хныканье в голосе Шруилла вызвало усмешку на губах Нурса.

– Макс работает, – сказал Нурс, – Он занят. Шруилл взглянул на светящие сканеры, думая о всех тех товарищах, скрытых за линзами глаз – Акционисты, рассматривая события как спрос на свои таланты; не понимающие, что здесь может быть взрыв насилия; Эмоционалы, боящиеся и жалующиеся, доведенные чувством вины до состояния почти полной неэффективности; Циники, заинтересованные новой дичью (большинство наблюдателей, чувствовал Шруилл – циники); Гедонисты, рассерженные текущими ощущениями срочности чрезвычайного положения, обеспокоенные, потому что такие дела мешали им развлекаться; и Изнеженные, смотрящие на все это, как на что-то новое, над чем можно поиздеваться.

«Не следует ли сейчас начать формировать новую партию? – спросил себя Шруилл, – Может быть, нам стоило бы иметь Жестоких, вся чувствительность которых была бы направлена на нужды самосохранения? Нурс и Калапина даже не задумывались еще над этим».

Он снова вздрогнул.

– Вызывает Макс, – сказала Калапина, – Я вижу его на своем переносном экране.

Шруилл и Нурс включили свои дубликаторы канала, взглянули на противную, плотную, мускулистую фигуру Олгуда на переносных экранах.

– Я сообщаю, – сказал Олгуд.

Калапина следила за лицом шефа Безопасности. Он кажется странно несосредоточенным, испуганным.

– Что с Поттером? – спросил Нурс. Олгуд заморгал.

– Почему он медлит с ответом? – спросил Шруилл.

– Это потому, что он обожает нас, – сказала Калапина.

– Обожание – продукт страха, – сказал Шруилл, – Вероятно, он желает что-то показать нам, проекцию или дополнительные данные. Не так ли, Макс?

Олгуд уставился на них с экрана, переводя взгляд с одного на другого. Они снова завязли в этом ощущении потерянного времени, бесконечная игра слов и непочтение ко времени в этих вопросах о данных – этом побочном эффекте бесконечной жизни, бесконечностью занятости тривиальностями. На этот раз, он боялся, этому не будет конца.

– Где Поттер? – потребовал Нурс.