– И да, и нет.

Малачи в изумлении поднял брови при этих словах золотого человека:

– Надо быть Достом, чтобы говорить загадками?

– И да, и нет. – Золотые черты лица стали неподвижными, шлем откинулся назад, и доспех открылся спереди. Из него вышел высокий грациозный юноша. Его заостренные уши поднимались среди густой копны рыжих волос. У него сияли глаза, которые, как ни странно, были разного цвета – один янтарный, другой зеленый. Дост с удивлением вытянул перед собой руки, осмотрел их, потом так же осмотрел ноги. Кожа вокруг глаз Доста была синей, как будто он был в маске. И от этого он казался каким-то чужим, хотя его лицо было знакомо Малачи:

– Никак Урия?

Дост взглянул на жреца Волка:

– Да, я, то есть мы, Урия и Нимчин. – Он сгибал и разгибал руки, потом присел на корточки и снова подскочил вверх. – Просто невероятно.

– Как это можно – быть одновременно двумя?

– А как можно видеть глазами из серебра? – Дост встряхнул головой. – Меня пронзила стрела, я умирал. Прямо здесь, в своем доспехе. А Урия в это время находился в одиночестве и в темноте. Его единственной связью с внешним миром стала моя боль и близкая смерть. Он изготовил талисман, с помощью которого сумел телепортироваться в то единственное место, которое увидел, – в меня. Он вошел в меня, и мы слились. Мы дополнили друг друга и стали единым существом. В своем самопожертвовании он нашел то, что всю жизнь искал, – духовную близость. Он понял, что сила человека в том, чтобы приносить пользу другим.

– Да и мне бы следовало вспомнить об этом, – согласился Малачи, медленно опуская голову. – Я был слепым, потому что сам для себя это выбрал.

– Как тебя понимать, Малачи? Он улыбнулся Наталии:

– Когда меня ослепили в Глого, я замкнулся в себе и пытался понять, достоин ли я своего места в планах Господа. Ответ мне не давался потому, что его нет. В поисках ответа я поднялся на более высокий уровень, чем заслуживал. Предмет поисков уводил меня все дальше от клятв, которые я принес. Становясь жрецом Волка, я торжественно обещал служить людям, защищать их, а, обратившись внутрь себя, я нарушил это обязательство. – Малачи постучал себя по левой стороне груди. – И сейчас, в этом сражении, я вдруг осознал, что я Волк, и моя обязанность – помогать Господу нашему защищать его стадо. Пока я защищаю стадо, мое личное благополучие роли не играет. Когда я решил отомстить Григорию, мое зрение потускнело. Когда он начал угрожать тебе, я вернулся к своим обетам и вспомнил о своей роли в жизни. И снова стал Волком, и вот тогда обрел силу и смог победить его.

– Может, по этой же причине Господь позволил Досту воплощение? – К ним, хромая, подходил Робин Друри, опираясь на другого этирайна. Он обратил их внимание, что войска гелансаджарцев и крайинцев прибежали вместе на место действия, чтобы увидеть зрелище возрождения Доста. – Сражение прекратилось, когда он появился на поле боя. Я думаю, что он мог с такой же легкостью уничтожить Таранов, с какой он их лишил движения. На мой взгляд, хоть он стал победителем, но спас больше жизней, чем погибло из-за него.

Дост кивнул, потом пожал плечами и наконец улыбнулся Малачи:

– Сильное государство Гелансаджар будет прекрасным буфером между Араном и Крайиной. Оно предотвратит войны, но не без потерь с обеих сторон. Мы рады, что наше возвращение спасло много жизней. Мы знаем, что мир не устраивает тех, кто жаждал войны ради собственных амбиций.

Дост повернул голову к северо-западу:

– Через три дня здесь будет герцог князь Василий Арзлов с войском в три полка.