Он внимательно посмотрел на нее.

— Думаешь, у нас получится? Семья и все такое?

— У меня получится. Вопрос в том, получится ли у тебя. И у Карло.

Взгляд Криса смягчился.

— Считай, что Карло ты уже покорила, — ответил он. — Думаешь, я не знаю, кому обязан возвращением сына? Мне трудно просить за себя; я не умею даже вызвать к себе сочувствие. Дело не в том, понимают люди меня — или Карло…

Терри дотронулась до него ладонью:

— Я понимаю тебя, Крис. Я всегда понимала тебя, за исключением этих проклятых четырех месяцев.

— Знаю.

— Только не принимай это как должное, хорошо? Ты думаешь, это так просто — понять?

Он мимолетно усмехнулся:

— Я только что признался в обратном.

Терри обескураженно покачала головой:

— У меня такое чувство, как будто у тебя в душе есть место, до которого мне не дотянуться. Я никак не могу коснуться его.

— Только не останавливайся, постарайся дотянуться. — Улыбка слетела с его губ. — Потому что, если ты остановишься, мне кажется, я этого не перенесу.

Тереза смутилась.

— Мы испытали горечь и боль, — вполголоса продолжал Крис. — Немного найдется людей, на долю которых выпали бы такие испытания. — Он поцеловал ее в лоб. — Я верю в тебя, Терри. Я всегда верил в тебя. И если ты по-прежнему считаешь, что мы можем создать семью, значит, мы действительно сможем. Я по-прежнему люблю тебя, очень люблю — почему бы не попробовать?

Терри поняла, что только сейчас пришел конец ее сомнениям. Она не могла сдержать слез.

Кристофер Паже привлек ее к себе.

— Так ты выйдешь за меня замуж? — спросил он. — Или мне придется упрашивать тебя?

Тереза улыбнулась, уткнувшись ему в плечо: она удивлялась, что до сих пор не сошла с ума после всего свалившегося на нее в этот день.

— Не придется, — наконец ответила она. — Я выйду за тебя замуж. Только… как на это посмотрит Карло?

— Карло? Я уже сказал ему об этом пару дней назад. Он согласен. Просил только передать тебе, чтобы не рассчитывали на него, если потребуется сидеть с ребенком.

Когда Крис уснул, Тереза с тихой улыбкой смотрела на его лицо. Она знала, что будет любить его так, как никто никогда не любил его. Она знала, что и Елена со временем полюбит его. И как бы ни сложилась ее жизнь, при слове «отец» перед глазами дочери уже не будет возникать образ Рикардо Ариаса. Тереза Перальта не сомневалась в этом и потому была бесконечно благодарна Крису Паже.

Паже впервые вошел в церковь в Монтальчино.

У алтаря стояли Карло и Елена. Крис был немало удивлен, что Терри удалось уговорить священника, и тот согласился обвенчать ее с некатоликом. Ему оставалось только надеяться, что она не прибегла к какому-нибудь граничащему со святотатством обману.

Когда они шли к алтарю, он прошептал:

— Надеюсь, ты ничего не соврала про меня?

Ее глаза радостно блестели.

— Разумеется, нет, — невинным тоном произнесла она. — Ведь это твои отпечатки пальцев нашли на вазе с цветами у входа в церковь?

— Боже мой, — пробормотал Паже. — Только бы это было законно.

Терри двусмысленно улыбнулась.

— Поверь, я сама на это надеюсь.

В следующее мгновение они предстали перед священником, крепким мужчиной с крестьянским лицом и излучавшими радушие карими глазами.