Новая мысль пришла ему в голову. Существо похоже одновременно и на кишечнополостное, и на иглокожее. Какая‑нибудь мутация? Моллюск, лишившийся раковины? Самое главное: съедобно ли оно?

Кьюджел достал свой амулет и приложил к центральному шару и по очереди ко всем щупальцам. Звонка не было: существо не ядовито. Он раскрыл нож и попытался отрезать одно щупальце, но оно оказалось слишком упругим и ножу не поддавалось. Поблизости находилась жаровня: на ней калили и острили инструменты рабочих. Кьюджел поднял существо за два щупальца, отнёс к жаровне и подвесил над огнём. Тщательно поджарил и, когда решил, что оно готово, попытался съесть. После нескольких неудачных попыток он затолкал существо в горло, обнаружив, что оно безвкусно и не питательно.

Резчики возвращались к работе. После многозначительного взгляда главного каменщика Кьюджел двинулся по тропе.

Поблизости находилось жилище волшебника Фарезма – низкое длинное здание из расплавленного камня, покрытое восемью странной формы куполами из меди, слюды и яркого синего стекла. Сам Фарезм сидел перед своим домом, со спокойным великодушием глядя на долину. Он поднял руку в приветствии.

– Желаю тебе приятного пути и успеха во всех делах.

– Естественно, я ценю пожелание, – с горечью ответил Кьюджел. – Но ты мог бы оказать мне большую услугу, предложив хотя бы пообедать.

Фарезм сохранял спокойное благодушие.

– Это было бы неправильное альтруистическое действие. Преувеличенное великодушие развращает реципиента и сводит на нет его собственные усилия.

Кьюджел горько рассмеялся.

– Я человек железных принципов и не жалуюсь, хотя вынужден был, из‑за отсутствия продовольствия, пообедать жёстким прозрачным насекомым, которое я нашёл в центре работ.

Фарезм развернулся и с неожиданным напряжением посмотрел на него.

– Ты говоришь, большое прозрачное насекомое?

– Насекомое, эпифит, моллюск – кто знает? Никогда такого не видел, и вкус у него, даже после того, как я его поджарил на жаровне, был незнакомый.

Фарезм на семь футов взлетел в воздух и яростно взглянул на Кьюджела. Он заговорил низким хриплым голосом:

– Опиши существо в подробностях.

Удивлённый строгостью Фарезма, Кьюджел повиновался.

– Оно вот таких и таких размеров. – Он указал руками. – Прозрачное, похожее на желатин, но со множеством золотых искорок. Искорки движутся и пульсируют, когда существо встревожено. Щупальца к концу становятся полупрозрачными и, кажется, не заканчиваются, а просто исчезают. Переварить это существо нелегко.

Фарезм схватился за голову, впился пальцами в желтоватый пушок волос. Закатил глаза и испустил трагический вопль.

– Ах! Пятьсот лет я трудился, чтобы приманить это существо, отчаивался, сомневался, размышлял ночи напролёт, но никогда не отказывался от надежды, что мои вычисления правильны и расчёты убедительны. И вот, когда оно наконец появилось, ты используешь его, чтобы насытить свой прожорливый аппетит!

Кьюджел, испуганный гневом Фарезма, заявил об отсутствии у него злых намерений. Смягчить Фарезма не удалось. Он провозгласил, что Кьюджел вторгся в чужие владения и потому не может утверждать об отсутствии у него злых намерений.

– Само твоё существование приносит вред, и я сразу это заметил. Но моя доброта способствовала попустительству, и я считаю теперь это серьёзной ошибкой.

– В таком случае, – с достоинством заявил Кьюджел, – я немедленно удаляюсь. Желаю тебе удачи в оставшуюся часть дня, а засим – прощай.

– Не так быстро, – холодным голосом возразил Фарезм. – Нарушено равновесие; причинённое зло требует противопоставить ему соответствующее действие и восстановить Закон Равновесия.