Мы спустились по глинистому берегу к воде. Берег порос ивняком и тальником. «Протектор» на ботинках враз забился грязью и глиной. Мокрая глина по мокрой глине хорошо скользит.

Цепляясь за ветки кустарника, мы шли вдоль берега. Разведчики впереди, я — замыкающий. С одной стороны и хорошо, что у меня нет автомата. Я обеими руками держался за кусты, чтобы не свалиться в речку или просто не упасть.

Наше передвижение, казалось, полдеревни должно было услышать, но все было тихо. Река, пусть и не сильно, но шумела. А может, и не ждали нас здесь.

Первый разведчик поднял руку вверх и остановился. Все продублировали его жест.

Хоть и не разведчик я, но знаю, что он означает «Внимание». Что-то или кого-то он заметил.

Все тихо подошли к нему. Он молча, не говоря ни слова, показал на следы.

Было видно, что утром уже кто-то дважды прошел к реке. Следы уводили в заросли прибрежного кустарника вверх по склону.

Калина молча показал парам, что тропинку надо обходить с одной и другой стороны.

Пальцем ткнул в мою сторону и указал мне место там, где я стоял.

Все понятно, стою и жду на месте. Или как военные говорят: «Сижу в кустах и жду «Героя».

Засунул руку в карман, снял пистолет с предохранителя, потом так же, стараясь не шуметь, извлек его.

Разведчики, тихо раздвигая ветки, стали подниматься по склону. В любую секунду могли раздаться выстрелы.

В горле пересохло. Я стянул свою шапочку и оттер ей лоб. Оглянулся. Стоять на самой тропе — нельзя! Она могла быть пристреляна, да и если кто будет ломиться сверху, то просто меня свалит. А это мог быть и свой.

Я отошел пару шагов назад, выбрал площадку поровнее, полуприсел, по очереди вытер руки о штаны. Потеют, заразы! Пистолет взял обеими руками. Левая ладонь снизу охватывает рукоять пистолета. Жду.

Изредка доносится, как камушек скатывается вниз из-под чьей-то ноги.

А потом… А потом донесся шум ломаемых веток и маты. Наши разведчики с кем-то боролись и матерились.

— Стоять, сука!

— Куда! На!

Изредка доносились звонкие и глухие удары.

Сверху послышался шум, и кто-то прыгнул вниз, ломая ветки, за ним еще кто-то.

Я встал и приготовился стрелять.

Шум усиливался. И вот показался клубок тел. То, что наш там есть — это определил по отчаянному мату, что несся оттуда. Раз, два… Двое или трое? Нашим надо помочь. Хрен с этим «языком». Клубок тел катился по склону, сверху как сайгак прыгал Калина, пытаясь его догнать.

— Саня, бери гада, а то уйдет! — орал он.

— Хуль ему в рот! Не уйдет! — доносилось из клубка.

Когда тела докатились до низа, с разгону все упали в воду. И тут я увидел, что это двое разведчиков держат духа. Голова его была под водой, он отчаянно пытался вырваться. Я подбежал.

— Взяли мы его товарищ подполковник, взяли! — произнес солдат, размазывая грязь по лицу и задыхаясь.

— Молодцы, мужики. — Рукой, в которой был пистолет, я оттер лоб. — Утонет же, вытащите.

— Не утонет, воды похлебает, меньше бегать будет, спортсмен хулев. — Калина стоял уже сверху и тяжело дышал. — Там еще одного «хомяка» взяли. По-русски ни бельмеса, араб, наверное. Вытаскивай. Ну что, спортсмен, здоровья много?

Задержанный лишь мотал головой и кашлял, выплевывая воду.

Мы все отдышались. Бойцы распороли брюки задержанному, и тот, чтобы они не свалились на ходу, придерживал их. Белья нательного и трусов он не носил, сквозь прорехи было видно его тело и болтающиеся гениталии.

— Трусы бы носил, так и яйца бы не отморозил, — пошутил один из разведчиков.